ным пескам
Течет, даруя счастье берегам.
В дали пустынь теряется она, —
В подземный мир скрывается она…
Шах Искандар, объехав Хорасан,
На светлых берегах разбил свой стан.
Любуясь благодатною страной,
Сказал он: «Не земля — а рай земной!»
И местом и рекою восхищен,
Прекрасный город там построил он.
И сто названий перебрав стократ,
Назвал свое создание — «Герат».
«Герат» — мы говорим, но посмотри:
Простолюдины говорят «Гери»…
И само солнце город молодой
Избрал своей счастливою звездой.
Как семь планет на тверди голубой,
Семь поясов имеет мир земной.
Как солнце посреди планет своих,
Так Хорасан средь поясов земных.
А в Хорасане — величавый град,
Прекрасная душа его — Герат…
Покамест солнце над землей встает,
Сияньем наполняя небосвод,
Пусть Хорасан красуется всегда,
Не зная смут и горя никогда!
Когда владыка мира город свой
Воздвиг и окружил его стеной,
Вновь для войны покинув свой престол,
Джейхун-реку он с войском перешел.
И распростерлась перед ним страна —
В цвету, как лучезарная весна.
Она «Мавераннахром» названа, —
Меж двух великих рек лежит она.
Страны Мавераннахра ширина,
Примерно, восьмистам верстам равна.
С востока у нее — река Сейхун.
А с юго-запада — река Джейхун.
Есть в той стране еще пятнадцать рек,
И лучшая река из них — Кухек.
Река Кухек, как Нил с Магрибских гор,
С горы Кухек стремится на простор.
То не гора — бесценный талисман,
Сокровищ всей вселенной талисман!
Не глиняные осыпи на ней,
Рубиновые россыпи на ней!
Кто видел эту гору, молвил тот:
«Вот голова Меджнуна слезы льет!»
Был Искандар тем краем восхищен,
Был им, как светлым раем, восхищен.
Построил город близ горы Кухек
И Самаркандом город свой нарек.
Столицей новою украсив мир,
Он двинулся немедля на Кашмир.
Повел через безводные пески
Войска — величьем духа и руки.
И много царств дорогой покорил
И вот к горам Кашмира подступил.
И грозную увидел крутизну —
Ее гранит царапает луну,
Вершина подпирает небосвод,
На кручу взглянешь — шапка упадет!
Сверкая, уходил во мглу небес
Ее стены обтесанный отвес.
Вскарабкаться нельзя на гору ту,
Перелетать — орлу невмоготу.
От неба до земли была она
Огромной трещиной разделена.
Ущелье то, не шире ста локтей,
Глубоко в гору шло, теряясь в ней.
В ущелье тесный закрывали вход
Две створы тяжких кованых ворот.
Их арка тонет в сумраке высот,
Дуга той арки — как небесный свод.
Созданье чародейства — не руки, —
Врата на диво мощны и крепки.
Волшебники, что создавали их,
Гранитом сплошь облицевали их.
На сто локтей от уровня земли
Вверху две медных башни возвели.
Ты скажешь: то не крепость! Не стена!
Ей никакая сила не страшна.
То плод ума, уменья, колдовства —
Так о твердыне той гласит молва.
В той крепости две тысячи людей —
Из них любой — колдун и чародей.
От шлема и до пят снаряжены
Они для обороны и войны.
Так угрожающ облик тех высот,
Что враг к ним на ягач не подойдет.
Оцепенеет злополучный тот,
Кто колдовства черту перешагнет,
Хотя б он на лихом скакал коне,
В беде себя увидит, в западне.
Там ослабеют ноги у коня.
Коню и всаднику там западня!
Там круг могучих чародейских сил
Пути для наступленья преградил…
В смятении о мощи тех преград
Царю передовой донес отряд.
Но шаха этот слух не устрашил,
И с мудрым Арасту он поспешил
Туда — за край рядов передовых,
Проверить вести воинов своих.
Проверив вести войска своего,
Он молвил: «Вот Кашмира колдовство!
Нерасторжима волшебства черта!
Несокрушимы башни и врата!»
Но, дум своих волненье укротив,
Вернулся в стан, войска поворотив.
В шатре с ним Арасту и Афлатун,
Сократ, Аршамидус и Кылинмун,
И муж Волис, и румский Балинос,
Хурмус, и Фарфурнус, и Шаминос.[38]
И с ними на совет к царю пришли
Пятьсот ученейших мужей земли.
Шах Искандар у мудрецов спросил:
«Где средство есть от чародейских сил?»
И встали приближенные царя,
Совет держали, рвением горя,
И говорят: «Великий шах-сардар!
Не опасайся черных вражьих чар:
Пусть крепость их грозна, как небосвод,
Наука наша вход в нее найдет!
Мы сломим ухищрения врагов,
Разрушим укрепления врагов.
Что против знанья — маг и чародей,
Обманщик и базарный лицедей?
Вот мы, зиждители твоей судьбы,
Какие там зиждители, — рабы!
Любой — и Афлатун и Балинос —
Не устрашится колдовских угроз.
А не удастся их осилить нам,
Пусть будут нам уделом — стыд и срам!
Пусть чародеями ворон зовут,
Нам разогнать их — не великий труд!
Ты, царь, два дня спокойно отдыхай
Иль в степи на охоту поезжай.
На третий день мы дело разрешим,
Желание твое осуществим:
Кашмира чары сокрушим во прах!»
…От их речей возрадовался шах.
«Оставьте все дела! — сказал он им, —
Одним займитесь делом — коренным!»
И мудрецы, за шаха помолясь,
Ушли, всецело к делу обратясь.
Расположенье звезд учли сперва,
Взаимосвязь планет и естества.
Горн раскалили силой поддувал
И в нем с металлом сплавили металл —
Ртуть, бронзу, олово. И наконец
Отлили тверди звездной образец —
Блестящий твердый шар, пустой внутри.
И что ж они придумали, смотри!
От четырех стихий по части взяв,
Огонь и воду с глиною смешав,
Неведомое миру вещество
Сварили, заложили в шар его.
А в два отверстья шара фитили
Заправили — из нитей конопли.
Стал этот шар драконьей головой, —
Не головой — стрелою громовой!
Коль фитили поджечь, а шар метнуть
За арку врат, за каменную круть,
То догорят в полете фитили —
И, чуть коснется тот снаряд земли,
Едва о камни грянется снаряд,
Возникнет гром и смертоносный град
Осколков шара, — будет дым, огонь,
И вихрь, и ужасающая вонь
Взорвавшегося в шаре вещества,
И сокрушится сила волшебства.
Тогда врата железные падут,
И гибель чародеи обретут,
И дымом омрачится лик луны,
И станут лица колдунов черны.
От страха обезумеют они!
О бегстве лишь подумают они!..
Как был готов прекрасный талисман —
Луне подобный ясной талисман, —
К царю, — нет! — к солнцу неба и земли,
А не к царю, ученые пришли
С ядром изобретенья своего
И описали таинства его.
Прекрасноликий шах, придя в восторг,
Крик изумленья радостно исторг.
Сказал: «Вот чудо для ума и глаз!
Простите мне, что сомневался в вас!
Когда ж возмездья пустим мы стрелу
В оплот жестокосердого Маллу?»
«Да хоть сейчас! — ответили ему, —
Согласно повеленью твоему!»
И шах явил войскам свой светлый лик,
И ликованья шум в войсках возник.
Сел на коня могучего султан —
За ним войска пошли, как Океан.
Цари земли у стремени его —
Оруженосцы бремени его.
Ученые же люди — погляди!
Орудье грома катят впереди.
Не на колесах медную трубу,
А грозную противника судьбу.
И, выйдя за передний воинств ряд,
Они в трубу вкатили свой снаряд.
Спервоначалу Чина вещество[39]
На дно трубы насыпав под него.
Когда ж того орудья фитили
Мудрейшие из мудрых подожгли,
Раздался гром — и талисман взлетел,
Дабы народа тягостный удел
Одним ударом счастливо решить,
Дабы оплот насилья сокрушить!
Вот в крепости врагов снаряд упал,
И разорвался, и загрохотал.
Возникли ад, огонь, зловонье, гром —
И воины попадали кругом.
От дыма почернели лица их,
И раскололись створы врат стальных,
И распахнулось крепости жерло,
И на врагов смятение нашло, —
В безумье их повергли гром и дым…
Что, кроме бегства, оставалось им?
Вопя, они помчались в свой удел,
Там, где Маллу, злосчастный шах, сидел.
Золотолицыми они пришли,
А вспять черней, чем негры, утекли.
Сизоворонками они пришли,
Воронами и галками ушли.
Вот враг непобедимый поражен!
Вот глины ком на тысячу ворон![40]
…Когда же вести выслушал Маллу
Про грозную румийскую стрелу,
Об Искандаре тут подумал он
И понял, что он слаб, а тот силен!
Что маг перед ученым-мудрецом?
Что он — Маллу — перед таким царем?
И понял он, что мир его померк
В тот день, когда он мир с царем отверг.
И видит он, в смятении народ…
И сам от страха места не найдет.
В подземный ход — иного нет пути —
Сокровища велел перенести.
Оружье, золото и серебро,
Рубины, перлы — все свое добро.
Но вы, что столь богаты