— Шутишь?
— Да нет. Часа три ночи ведь. Не удивлюсь.
— Не смогу теперь уснуть.
Зря это сказал. Словно его обвинил в бессоннице. Неправильно как-то. Надо объясниться.
— А…
— Хочешь, спою тебе?
Задумался, точнее, охренел слегка от такого предложения. Колыбельную мне сбацать решил?
— А сможешь?
— Попробую.
— Давай.
Странно все это: общение, темы, искренность Андрея. Смогу ли в глаза ему завтра посмотреть?
— С головы сорвал ветер мой колпак, — надо же, Король и Шут, и поет хорошо, правильно. Улыбнулся невольно. — Я хотел любви, но вышло все не так. Знаю я, ничего в жизни не вернуть. И теперь у меня один лишь только путь…
Удивительная ночь, подходящая песня, приятный голос за стеной, и ко мне во сне в этот раз не пришла Она…
12 глава. Ты мне не нужен
Как-то чудно было проснуться в хорошем настроении. И без Андрея привык к постоянным проблемам со сном. А сегодня спал хорошо, спокойно, не помню, что снилось, но на душе тихо и радостно.
Тетю будить не стал, прошмыгнул мимо открытой двери в ее, точнее отцову, спальню, тихонечко сбежал из дома, пришел на остановку раньше автобуса. Прямо дико от этого. И даже ждал встречи с Андреем. Хотелось поговорить с ним по душам, хоть и страшно немного. Уверен, он поймет, на нашу дружбу моя маленькая тайна не повлияет.
Однако настроение мне испортили уже на первом уроке. И сам Андрей. Ему не пришлось говорить мне гадости или распускать руки, он просто не появился в школе.
В голове возникли различные объяснения этому, одно краше другого. Основной мыслью была его вчерашняя травма, полученная в драке с Лехой. Да это и дракой не назовешь. Скорее избиением.
До конца занятий я так и не досидел: смылся после четвертого урока, отправился в наш подъезд, постучал к нему в дверь, потом еще раз и еще. Неужели дома нет? Или… даже думать ни о чем другом не смей.
Усерднее колочу в дверь. Желание – либо выбить ее, либо скорую вызывать, на всякий случай. Ментов вдобавок, чтоб двери выломали. И почему я вскрывать замки не умею? Может, правда, дома нет?
Щелчок. В замке. Медленно, почему так медленно открывается эта чертова дверь?! Рывком тяну ее на себя, а следом Андрея ошарашенного, сонного.
— Какого хрена? — заявляет мне в лицо.
— «Какого хрена»?! — взорвался я. — Это ты какого хрена?! Витек сказал, что ты не пил почти! О школе забыл, скажешь?
Осматриваю его, стараясь понять, есть ли травма, насколько серьезная. Стоит как-то странно, опираясь только на левую ногу.
— Ревнивая девка, — недовольно выдал он и дверь закрывать собрался.
— Да я вмажу тебе сейчас! — толкнул его в квартиру, совсем обнаглев, зашел, двери на щеколду. — Поговорим.
А он зубы сжал и ребра обнимает, я же в грудь толкнул. Больно сделал?
— Ты как?
— Нормально все.
— Херасе нормально?! Бледный, как смерть!
— Кира, иди домой, — приказным тоном.
— Нет.
— Мозг мне не еби и вали отсюда.
— Я не уйду, — даже портфель к стене бросил.
— Ты же сам от меня избавиться хотел! Так какого хрена?!
— Как самочувствие? — не обращая внимания на его злость и надеясь чуть усмирить его.
— Ладно, по-другому скажу, и пока без матов.
— Маты уже были.
— Ты мне не нужен, — сдержанно произнес он. — Уходи.
Неужели думает, что это сработает на мне?
— Нет.
— Тебе вмазать?
— А сможешь?
Стоим и смотрим друг на друга. Оба злые, как собаки. Того и гляди, драку начнем.
— Почему ты здесь? — со вздохом, в каком-то нелепом отчаянии.
Действительно не понимает?
— Беспокоился.
— Почему?
— Брат у тебя – мудила.
Неподдельное удивление у него вызвал, видать, думает, что я догадался. Извини, дружище, пока не могу сказать правды.
— Со мной все нормально.
— Не верю.
— Кира, — уже холодно, почти что прошипел.
— Не уйду, — снова произнес я. — Сними рубашку.
— Сбрендил?!
— А что не так? — специально выгнул брови. — Стесняешься? — уже нарочито грубо. — Вчера без нее разгуливал и не парился.
— К-кира, — грусть во взгляде и тревога. Заикаться начал.
— Хватит ломаться! — повысил на него голос, шагнул к нему. Он даже отскочил, еще больше поражаясь моей настойчивости. — Предпочитаешь, чтоб тебя раздевали? — зря именно так, да еще и с улыбкой. Он же возненавидит меня сейчас.
Только вот никакой реакции, кроме чудовищного равнодушия. Медленно расстегнул пуговицы на рубашке, осторожно расправил руки, отчего вся рубашка полезла вверх и в стороны, открывая вид на сине-фиолетовое тело.