— Чувак, ты вещи такие говоришь… Ты часом сам не педик?
Молчание было затяжным, после чего, прямо холод по венам, его ответ:
— Не знаю.
— Охренел совсем? Как это не знаешь?!
— Вот так…
— Объяснись!
— Че тебя это так задело?
И, правда, че вдруг. Я же не Кира. Бля-я-я.
— У меня педик за стеной, который с помощью дрели сюда перелезть хотел. Это уже фильм ужасов.
Оттуда ржач почти что истерический.
— Тебе «ха-ха», а мне реально страшно становится.
— Я педик неопасный.
— Да куда ни нахер, до сих пор вопли твои помню в первую ночь.
— Это был нервный срыв. К нашему разговору отношения не имеет.
— Все равно объяснись, — попросил я, чувствуя себя полным неадекватом. Прямо девка ревнивая. Вот реально.
— Говорю же, много геев перевидал, — вот же извращуга хренов. Что за жизнь у него такая. — Видел, как целуются, обнимаются, даже… однажды… случайно… Вот, правда, случайно, видел, как сексом занимаются.
— Меня вырвет сейчас.
— Да не об этом я. Точнее, об этом. Омерзительно, противно, на ошметки порубить их готов. И то же самое, когда себя с Кирой представляю.
— На хера представляешь вообще?!
— Проверить… себя.
Пиздец полный. О чем мы только говорим по ночам. Неудивительно, что мне потом херня какая-то снится.
— Значит, трахнуть ты его не хочешь?
— Нет.
— И поцеловать?
— Нет.
— Обнять?
— Тут не знаю точно, не вижу чего-то зазорного.
— Это смотря как обняться.
— Согласен.
Фух, успокоил, за это спасибо.
— Тогда это чисто платоническая любовь. Ну, чистая, светлая дружба.
— У меня друзей-то настоящих не было раньше, и не знаю, что нормально к ним чувствовать. Мужик все-таки, а мне с ним хорошо, весело и страшно за него, беспокоюсь. За брата так не волнуюсь.
О, чего так? Снова вернулись к какой-то нездоровой хрени.
— А что с ним?
— С братом?
— Нет, с Кирой твоим.
— Да хз, — снова какие-то сокращения, в падлу ему, что ли, целиком слова говорить? — Травма головы, походу, серьезная. Он такое видел… — замолчал вовремя, поняв, что мне об этом рассказывать не следует. — Я вот заикаюсь.
— Да, я заметил.
— У него другое.
— Понятно.
— Мне твой голос не нравится.
Пипец, что снова ему не так? Спал бы уже.
— С чего вдруг?
— Он сейчас плохой. Ты как себя чувствуешь?
— У меня сотрясение, походу.
— Че?! И так спокойно об этом говоришь?!
— Если орать буду, башка сильнее разболится.
— Согласен, но… — вот же беспокойное хозяйство. И что он за всех переживает так? Или только за меня?
— С отцом в больницу завтра. Снова томография.
— Вот как… Почему снова?
— Не в первый раз проблемы с головой, — тихо уже ответил, голос пропадает. Засыпаю, что ли?
— Отчего?
Блин, аж дернулся от его голоса.
— Извини, не могу сказать.
— Чувак, ты меня пугаешь. У тебя голос… Ты помираешь там?
— Ага…
Резкий сильный удар в стену. Да что ему надо?
— Охренел бля? Я серьезно! Скорую вызвать?
— Я засыпаю, дебил, — перевернулся на другой бок. — Меня вырубает просто.
Замолчал. Неужели? Вот и славно. Спокойной ночи я так и не сказал, пусть и хотел.
— Ты похож на него, — как водой холодной облили. Я возненавижу его сейчас.
— На кого? — сонно так, вяло спросил.
— На Киру, — у меня аж глаза открылись. — Фразами, реакцией, словами. Может, поэтому мне так легко с тобой общаться?.. Да еще и не вижу тебя. Будто сам с собой.
— Ты шизофреник.
— И тебе спокойной ночи, — усмехнулся Андрей и, наконец, замолчал.
Вот только усну ли я теперь?
Мне просто необходимо все ему рассказать. Да. Иначе… я действительно его потеряю.
15 глава. Обрыв связи
Как я и говорил Андрею, надо мной, как угроза, нависла томография моей безумной головушки. Я знал отца и тетю, как облупленных, так что ожидал похода в больницу. Не ошибся.
Еще в семь утра меня разбудила тетя, сообщила, что скоро вернется отец, и мы с ним отправимся на очередное бесполезное обследование.
За вторую половину ночи мне, к счастью, ничего не приснилось, и Андрея я не слышал. В общем-то, состояние сносное, настроение – так себе.