Финикиец кивнул.
— Пусть наш гость подождёт здесь, — обратился Эвмен к переводчику, — я лично доложу царю о его деле.
Александр, несмотря на поздний час, ещё не ложился. Он совещался в своих покоях с Гефестионом, Птолемеем, Кеном, Пердиккой и Полиперхонтом. Здесь же присутствовали землеописатели Бетон и Диогнет. На большом столе грудой были навалены папирусы — карты и периплы.
Когда Эвмен вошёл, говорил командир асфетайров:
— …в ленивых жирных котов. Мои уже обросли хозяйством, ковыряются в огородах. Как в ночной дозор выгнать, все сразу начинают ныть, как бабы. Ну да, надо же с бабы слезать, напяливать панцирь и переться куда-то на холод. Двоим уже зубы выбил.
— Не только твои ноют, — покачал головой Пердикка.
— Кен, ты думаешь, я этого не знаю? — раздражённо спросил царь, — я связан по рукам и ногам договором и не намерен его нарушать. Что ты предлагаешь? Распустить войско? Да и так уже считай, что распустил! Раз у них огороды…
— Царь Филипп войско не распускал, — вставил Гефестион.
— Филипп всё время воевал, — буркнул в седую бороду Полиперхонт, один из немногих, кому царь спускал нежелание бриться.
Александр стрельнул в его сторону косым взглядом. Эвмен знал, о чём царь подумал. Старики… Что Парменион, что этот… Всё, что не как у Филиппа им не по нраву.
— А когда не воевал, гонял фалангу в хвост и гриву на учениях, — добавил Полиперхонт.
— Кратер так и делает, — невозмутимо заметил Птолемей.
— Честь ему и хвала за это, — подхватил Александр, — а вот с вас надо бы строго спросить. Мне что, лично проверять, в каком состоянии содержат оружие ваши люди? Распустил я вас…
Гефестион фыркнул, его отношение к Кратеру было общеизвестно. Остальные потупили глаза. Никто, разумеется, не решился напомнить царю, что он сам за последнее время стал всё реже наведываться в палестру.
— Хуцция не будет возражать, если мы сходим на запад, — сказал Птолемей.
— Будут возражать египтяне, — сказал Александр, — Ранефер неоднократно намекнул, что имеет виды на Милет. Тьфу ты, Милованду.
— Но в договоре об этом ничего не сказано.
— Тем не менее, мы опять рассоримся с ними, — сказал Гефестион, искоса поглядывая на Александра.
— Как будто у нас сейчас прекрасные отношения… — буркнул Кен.
— Рассоримся, и что такого? — Птолемей тоже пристально следил за реакцией царя, — давно пора с ними немного разобраться. Надоело чувствовать себя побитой собакой. К тому же Хуцция теперь точно нас поддержит всеми силами.
Эвмен усмехнулся. После покушения на царя Лагид изо всех сил старался дистанцироваться от своей репутации египтофила.
— Не время, — сказал царь, тяжело вздохнув.
Видно было, что эти слова дались ему с большим трудом. Военачальники переглянулись. Они не могли понять настроение царя. Прежде он сам воспламенял в них жажду деятельности. Подгонял, преодолевая лень некоторых и непонимание, зачем вообще нужно тащиться на край света. Особенно много таких развелось после Исса.
Теперь царя словно подменили. Казалось, его одолела апатия. Друзья заводили в его присутствии осторожные разговоры о том, каков будет следующий поход. Покорим Лукку? Или, может, пойдём на Трою?
Александр слушал безучастно. Казалось, он потерял всякий интерес к тому, чем грезил с детства, когда огорчался, что отец успеет завоевать все страны и ему не удастся совершить ничего великого. И только два человека знали причину такого поведения царя — Гефестион и Эвмен.
Архиграмматик подошёл к Александру и, наклонившись к уху, произнёс несколько слов. Глаза Александра заметно загорелись.
Он повернулся к военачальникам.
— Все могут быть свободны. Пойдём, Эвмен.
Когда финикиец увидел царя, то согнулся в три пог бели и долго не хотел разгибаться. Александр, которому подобное раболепие льстило (хотя перед друзьями он не желал этого признавать), учтиво поднял гостя.
Финикиец заговорил. Александр внимательно выслушал. Повернулся к Иерониму.
— Сбегай-ка, позови Диогнета.
Когда Иероним вернулся с землеописателем, царь спросил:
— Тебе известен мыс, который «пурпурные» называют «Бычьим хвостом»?
— Да царь. Это мыс Дейнарет. Северо-восточная оконечность Кипра.
Александр кивнул. Повернулся к гостю.
— Через десять дней я буду там.
3
Купцы и воины
Солнце лениво, словно капля мёда с ложки, оторвалось от края свинцовой плиты, висевшей над неспокойным морем, и размазало по небосводу шафран, перемешанный с сажей. Туча была не так уж велика и не касалась горизонта, но половину южного небосклона скрывал пепельный плащ Громовержца. Время от времени в нём вспыхивали изломанные огненные нити.