– Значит, все они сходятся в одном, влезть к нам в дом. Ты думаешь, договориться с ними невозможно?
– Думаю, да. Так они ведь и сами не пытаются. Это не люди, с ними у нас практически нет точек соприкосновения. Похоже, что нет. Мы даже не две стороны одной медали, мы просто разные сущности.
– А вот Лимб, что это такое? Я, понимаешь, никогда такими делами раньше не занимался... Даже не интересовался. Поэтому мне все в новинку, и как-то не укладывается пока…
– Я тоже эзотерикой никогда не увлекался, Сан Саныч. Пришлось вникать поневоле. Араф, он же Лимб, насколько я знаю – это такой переходный мир, небольшая область на перепутье, где еще возможно объектам сохранять материальную форму. Но, вроде бы, и другие, призрачные конструкты и сущности присутствуют. Там собираются все, потерявшиеся во времени и пространстве, а так же те, кто не достоин рая, но миновал ад.
– Такой себе порто-франко.
– Ну, в какой-то степени, да. Таможня дает добро.
– А как думаешь, эти, духи, Тукст и прочие, они с теми, из Лимба, связь имеют?
– Я так понял, что да. И, судя по всему, довольно прочную связь, раз даже ввязались на их стороне в военную авантюру.
– Ну, они-то думали сделать ее успешной и обратить себе на пользу. Может, им мало форпоста в Сумеречной зоне, и они хотят такой же у нас заиметь?
– Видимо так. В Лимбе, как я понял, своих радикалов полно. Ничего удивительно, что одни сошлись с другими такими же, тем более что цели у них схожие.
– Типа, сверхчеловеки? Что они о себе воображают?
– Ну да, самомнение, у того же Гонория, на высоте. Смерть-то им не страшна, они уже прошли ее, они за ее гранью. У нас, кстати, тоже есть такие, странные, и много, которые мечтают стать высшими сущностями, отринув все человеческое, как низменное. Только туфта все это. Не бывает. Человек – это здесь и сейчас, на Земле, в этом мире, поглощая и извергая органику, а про другое мы не знаем, и знать не можем. Потому что там, за гранью, если кто-то и есть – они другие. Я считаю, непростительно, когда предают своих. Вне зависимости от причин побуждающих. Плохо только, что нельзя отличить, понять, человек просто так подличает, из любопытства, или продался, потому что натура у него такая. Первых еще как-то можно переубедить, а вот вторых – нет, вряд ли.
– Это ты про кого?
– Да, есть кое-кто... Ладно. Что там дальше?
– А давай разберем вот еще что. Как ты сам понимаешь, как думаешь, что их сдерживает? Ну, почему, грубо говоря, они до сих пор не идут на приступ? Ведь, будем называть вещи своими именами, мертвецов полно. Поколения, и поколения, и поколения – все там. И мы даже не можем себе представить, сколько их жило когда-то на земле и кануло туда, в небытие, сколько их там теперь спрессовано. Так почему же Тукст до сих пор здесь самолично бегает, суетится, демонстрирует способности и намерения, а других никого не видно?
– Ну, почему не видно. Я сам кое-кого видел. Но вы правы, они сюда не лезут. А не лезут потому, что не могут. Ждут. В Доме на самом деле полно рекрутов, но Тукст не может бросить их всех в дело, потому что есть Закон ограничения, верней, Закон соответствия, и как его обойти, он до сих пор не знает. Никто не знает. Но он надеется решить этот вопрос, и, как ни странно, с моей помощью.
– А ты что, знаешь, как этот закон обойти? Что это вообще за такой Закон соответствия? Растолкуй, пожалуйста.
– Нет, не знаю я, как. Но в моей способности пробираться туда-сюда, в Сумеречную зону и обратно, он видит определенный шанс для себя. Он рассчитывает узнать, как я это делаю, как-то выделить, сублимировать способность, и научить ей других. Своих. Видимо, закон – это серьезно, его так просто не обойти.
– Сформулировать его можешь?
– Так из названия, как мне кажется, суть ясна. Закон соответствия. Он явно подразумевает количественное равенство. То есть, чтобы какое-то число мертвых переместить через стену Неведения сюда, в мир живых, надо столько же живых отправить туда. Что, если вдуматься, сводит на нет все мечты и мысли об экспансии. Только баш на баш. Только паритет.
– Я бы не стал успокаиваться. Какой-нибудь умник может устроить у нас заварушку, а то и полноценную войну, и под шумок заместить погибших в ней мертвецами оттуда.
– Вот именно. Или они сами решат ввязаться в бой, а там, мол, как получится.
– А оно нам надо?
– Нет, не надо.
– Вот то-то же. А что ты про стену говорил? Я не понял, какая стена?
– Стена Неведения. Ну, это, как я понимаю, больше образ такой, хотя и реально она существует. Наши измерения, наши миры – мертвых и живых – на самом деле разделяет стена, которую живые не могут преодолеть в ту сторону иначе, чем умерев, а мертвые – сюда – только вновь став живыми. Ну, это понятно, это логично. И мы достоверно ничего не знаем о том, что там, за стеной происходит. За тех не поручусь, может, они о нас знают как раз все. Стена неразрушима, потому что возведена высшими силами, и непреодолима, и невидима. Говорят, пройти сквозь нее, или заглянуть туда, может только тот, кто знает нечто большее, чем обыкновенный человек. Знание имеется в виду не книжное, а как личное переживание. Такие дела.
– Честно говоря, Сергей Сергеевич, все, что ты мне рассказываешь, больше похоже на передачу одной известной телекомпании.
– Хотелось бы мне тоже так думать. К сожалению, если не все, то многое, над чем мы привыкли подшучивать и посмеиваться, оказывается реальностью. И самолеты без летчиков до сих пор, между прочим, летают.
– Да, кстати, самолеты, еще одна проблема. Про них ничего не можешь рассказать?
– Ничего нового. У Директора спросил, он говорит, мы здесь не при чем. Может, соврал, не знаю. А если правду говорит, то и вовсе жутко становится. Потому что значит, что есть кто-то еще, в истории участвующий.
– Или что-то.
– Или что-то.
Сан Саныч надолго замолчал, глядя в окно такими же, как небо за ним, глазами, потом с сожалением покачал головой.
– Ох, Сергей Сергеевич! Что же ты раньше ко мне не пришел, не рассказал? Столько времени потеряно, теперь приходится искать решение в авральном порядке.
– Ну да, рассказать! Как я мог? Чтобы отправиться потом на тот самый телеканал программу вести. Про погоду.
– Почему про погоду?
– Потому что ничего другого не доверили бы!
– Э, да ладно! Не преувеличивай.
– Не преувеличивай? А вот вы могли бы пойти прямо сейчас, скажем, к Автомону Ивановичу Разгильдееву, и рассказать ему? Про мертвых, про другое измерение, стену Неведения и прочее, и после всего попросить у него содействия? В проведении спецоперации в другом измерении? Или всего лишь в Сумеречной зоне? И что бы он вам ответил? Интересно было бы послушать.
– Ладно, ладно, не горячись. Мы ни к кому не пойдем, пока, во всяком случае, а будем разбираться и решать сами. Ты вот, что предлагаешь?
– Пф-ф-ф, что я предлагаю...
Серж откинулся в кресле, ухватившись за подлокотники, выгнул спину. Он устал, ему давно уже хотелось прерваться, пойти прилечь и отдохнуть. Общая еще слабость и усталость давали о себе знать. Но Сан Саныч был неумолим. Ну и прав он, прав, подумал Серж. Не время отдыхать и расслабляться.
– Что я предлагаю, – повторил он. – Особого-то выбора у нас нет. Надо идти туда, в этот самый Дом. И взорвать его к чертовой матери.
– А ты что, специалист по минно-подрывному делу?
– Не особо. Однажды на учениях что-то подрывали. Да справлюсь!
– Понятно, саперов у нас нет, зато у нас есть герои.
– При чем здесь это? Геройства как раз никакого. Все равно мне туда идти придется, иначе ведь Гонорий не отцепится. Он такой, я знаю.
– И как ты себе это представляешь? Подрыв?
– Думаю, прежде всего надо взорвать генераторы. Без защитного поля духи не смогут быть ни здесь, ни даже там. И все, миссия их закончится. Мертвое отлетит к мертвому, живое вернется к живому. Гешу надо возвратить сюда обязательно, без него они ничего сами не смогут.
– Думаешь, он захочет вернуться?
– Вы же сможете ему гарантировать личную безопасность?
– Каким таким образом?
– Ну, по своей линии? Или возьмите его к себе на службу, он уверен, будет только рад.
– Не знаю, Сергей, все не так просто. Во всяком случае, можешь ему пообещать.
– Вот уж нет, врать ему я не намерен. Геша... В общем, у меня к нему особое отношение. И да, я чувствую свою вину перед ним.
– Да брось ты! Парень сам виноват во всем. Ему просто не хватило характера.
– Характер одно, обстоятельства другое. Я не могу его там оставить. Но и врать не буду! Он и так мне не верит, не хочу разрушать отношения еще больше. Хотя кажется, что больше уже нельзя.