– Да, это точно. Мы победили.
– Причем здесь это? И вообще, не обольщайся. Я говорю о других, действительно важных вещах. Надо сказать, что процесс трансформации не закончился, он все еще продолжается, идет прямо сейчас. Я имею в виду то, что рассказывал тебе господин Директор.
– Погоди, погоди, ты что же, подслушивал наш разговор?
Геша развел руками.
– Конечно! А как же? Поскольку я управляю разведчиками, которых, к слову, сам же и сконструировал, то имею такую возможность, отслеживать добываемую ими информацию. И полное на то право, кстати, имею.
– То есть, ты хочешь сказать, что репортажи из Литорали тоже смотрел?
– Имел такое удовольствие. Твоим геройством, в частности, любовался в прямом эфире. Представь, даже болел за тебя. Все приходило сюда, на мониторы.
Серж оглянулся в направлении, куда указал Геша, и увидел там, в глубине за лестницей, с десяток мониторов, украшавших стену движущимися картинками. И тогда понял, что за мельтешение, замечаемое боковым зрением, раздражало.
– А та, другая сторона, тоже имеет возможность?..
– Исключено! Или, как говорится, в части касающейся. В этом им приходится полагаться только на меня.
– Понятно. Кто контролирует информацию, контролирует все.
– Или почти все. Хорошо, что ты это понимаешь. Так вот, я контролирую не только информацию. Я также контролирую перемещение, или перетекание, сил между измерениями. Сам создаю такую возможность, и сам ей управляю, что, согласись, законно. И, возвращаясь к твоему разговору с господином Директором, хочу подтвердить его слова. Да, те, кого он назвал кооператорами, в его измерении существуют. Но... они существуют уже не только там.
– А где еще? Неужели...
– Да. Господин Тукст был совершенно прав, когда предположил, что наши утраченные самолеты находятся под контролем кооперативного разума. Я его, кстати, называю мозаичным, думаю, это определение точней передает суть явления. И, да, это я помог им туда пробраться. Теперь, правда, не знаю, что с этим делать. Да, ладно, летают и пусть летают пока, не жалко.
– Зачем ты это сделал?
– Да так, от скуки. И еще, наверное, для того, чтобы почувствовать и оценить свои возможности. Но теперь все по-другому. Совсем по-другому!
– Погоди, погоди, – вскричал Серж, – ты что задумал?!
Он с удивлением и страхом смотрел, как в очередной раз меняется облик Геши. Тот явно распалился, воодушевился, щеки его запылали, а глаза горели не отраженным, а собственным маниакальным огнем.
– Да, решение принято! – отвечал тот на вопрос Сержа. – Я сделал ставку, на мозаичный, составной разум. За ним будущее, и, поверь мне, с ним не сможет тягаться никакой индивидуал, и даже искусственный интеллект. Это мощь непревзойденная. Единственно, он пока не может существовать просто в воздухе, в пространстве. И это решаемо, самолеты показали, что так. Мозаичному разуму нужна особая среда, носитель, какая-то сеть. Угадай какая? Я тебе сам скажу: энергосистема Земли вполне подойдет. Даже не просто подойдет, а идеально подойдет. И у нас уже все готово, еще чуть-чуть, по сути – формальности остались, и мы возьмем землю под контроль. В глобальном масштабе!
– Но ты же не сможешь его, этот разум контролировать!
– Зато могу возглавить! Как ты и предлагал.
– Но ведь это катастрофа! Глобальная катастрофа!
– Кому как, – усмехнулся Геша. – Кому как.
– Погоди, а как же Виви? Как твои девочки?
– Все в прошлом, дорогуша. Пройденный этап. Да и вообще, по сравнению с открывающимися перспективами, не только это – ничто не имеет значения. Несопоставимо.
Тут Серж просто не нашелся, что возразить. Слова закончились, даже мысли попадали вниз, как сраженные ужасом мертвые птицы. Он сидел, задыхаясь, и, открыв рот, глотал им воздух. Потом сказал:
– Я не понимаю. Ну ладно, ты хакер, любознательный дурак, лезешь, куда не просят, – ладно, бывает. Но они? Им-то что здесь нужно?
– Наверное, это вопрос добра и зла.
– То есть, мы добро, они зло?
– Не все так просто, дорогуша. Мы ведь у себя тоже постоянно к кому-то лезем, не даем жить спокойно, как кому хочется. Вот и они...
– Дмитрий Михайлович, учитель физики, если помнишь, говорил, что если два измерения сольются, может рвануть. Аннигиляция. Все разнесет к херам.
– Вот и отлично. Посмотрим. Поверим теорию практикой.
– Отлично? На что посмотрим?
– На спектакль.
– Но мы все погибнем! Ты не понимаешь? Все погибнут! И ты тоже!
– Может быть. Зато проверим, узнаем, наконец, достоверно, есть ли он, нет ли.
– Кто – он?
– Бог. Если есть – вмешается. А как иначе познать непостижимое? Никак. Он сам нас в такие условия поставил, мол, уверуйте, и все вам будет. Но одной веры уже не достаточно, мы живем во время точных знаний. Поэтому, если окажется, что его нет, то и жить незачем... Большинству, во всяком случае.
– Геша, ты не дока, и даже не дуче. Ты чудовище!
Геша сухо, как семечки высыпал на газету, рассмеялся.
– Бери выше, – сказал, отсмеявшись, – я – демиург. Меня называют открывающим, а я хочу стать еще и закрывающим. Стены Неведения, с которой ты все носишься, для меня не существует. А теперь я хочу разрушить ее и для остальных. До основания, снести, как ты говоришь, к херам. Пусть разумные познают, что есть, что и как! Так что я демиург новой формации. Прежние делали то, что Он указал, а я переиначиваю, что Он сам сделал. Вот измерения не пересекаются? Он их такими создал? А я их соединю! И пусть попробуют мне помешать!
– Ты безумен! Ты сумасшедший! Ты решил потягаться с Богом?
– А что? Цель вполне благородная. Тем более, я уверен, что все получится. Надо уметь бросать вызов.
– А как же добро и зло?
– Добро без силы, это зло. Так что выбор очевиден.
– Но, Господи, даже не знаю, что еще тебе сказать.
– Ха-ха-ха! Да ладно, не напрягайся, дружище! И не дрейфь, все будет нормально. Обойдется. И вообще, не верь всему, что тебе говорят. Больше критичности, друг мой! Но, что касается тебя, – твое положение, надо признать честно, очень шаткое. Я бы сказал, безвыходное. Ты оказался не у дел. Более того, ты всем мешаешь, а в тебе никто не заинтересован. Ты никому не нужен, ни господину Туксту с его архаровцами, ни мозаичным, ни, чего уж темнить, мне. Поэтому участь твоя, в свете грядущих событий, представляется печальной.
– Так отпусти меня! Ведь ты мне друг? Помоги бежать отсюда, и вся недолга.
– Э, нет! Ты, друг мой, слишком хорошо себя прорекламировал. Оставлять тебя на свободе просто опасно! Кто знает, что ты еще придумаешь? Не летающий трактор, так что-то другое. Ныряющий паровоз какой-нибудь. Нет, дорогуша, путь отсюда тебе заказан. Навсегда.
– Вот так вот? Что же ты предлагаешь? Альтернатива должна же быть какая-то.
– Ха-ха! Что мне в тебе всегда нравилось, так это твоя проницательность. Чутье. На мякине тебя не проведешь. Да, ты правильно уловил, предложение у меня есть. Личное, безальтернативное и горящее, как путевка в рай. То есть, времени подумать у тебя нет. Только да или нет, и немедленно.
– Так, может, лучше сразу умереть?
– Может, и лучше, не знаю, выбирай сам. Только имей в виду, что для тебя умереть означает стать одним из громил господина Директора. А уж он тогда с тебя сорвет, с шельмы!
– Да, не вариант. А в чем суть твоего предложения? Огласи, так сказать, по пунктам. Авось, оно мне подойдет, чем черт не шутит?
– О, мое предложение... Да, надеюсь, оно тебе понравится, тем более, что выбора-то все равно нет. – Он подергал усами, потом разгладил их рукой. Могло показаться, что он подбирал слова, но это, конечно, было не так. Серж давно заметил, что в плане эмоций Директор со своими архаровцами были значительно выразительней, чем его бывший друг. – Все просто, – сказал, наконец, Геннадий Юрьевич. – По сути, это дань моей личной привязанности. И потребности в друге, собеседнике и спарринг партнере. Короче, есть необходимость в компаньоне. Мне нужно, чтобы посреди этого мертвого мира рядом со мной находилась живая, преданная мне душа. Я предлагаю тебе занять это место.
«Да-да, – подумал Серж, – так я тебе и поверил. Ни в каком компаньоне ты не нуждаешься, и ни в ком не нуждаешься. А вот что тебе нужно на самом деле? Это, опять же, вопрос». Вслух же спросил:
– Почему бы нет? А какие обязанности? Пение перед сном? Кофе в постель?
– Можно и это. Все, что пожелаешь взвалить на себя.
– А если ничего не пожелаю?
– Значит, будет так.
– Ух ты! Просто королевские условия! Я согласен! Тем более что выбора все равно нет. И ты что же, прикроешь меня от Тукста?
– Безусловно. Но одно обусловленное требование все же есть: тебе придется подписать договор.
– Ну, что ж, подпишу! Где?
– Здесь! Все приготовлено, дорогой... – Со стороны лестницы в этот момент донесся хорошо различимый стук. – Так, – сказал Геша, – кто-то пожаловал, ломится. И я даже знаю, кто. Нам следует поспешить.