Примерно каждые полчаса Феко вытирает ей подбородок и вставляет в аппарат новый картридж. Вводит код и смотрит, как у нее закатываются глаза. К стене перед ней пришпилена уже чуть не тысяча картриджей, еще сотни грудами валяются на ковре.
Около четырех к дому подъезжает «БМВ» бухгалтера. Он входит без стука и, поднимаясь по лестнице, на ходу принимается звать: «Феко, Феко!» Когда приходит Феко, портфель бухгалтера уже раскрыт, он на кухне, что-то пишет на листе бумаги, подложив под него твердую папочку. Обут бухгалтер в мягкие кожаные мокасины на босу ногу, на нем джинсы и изумрудного цвета свитер, похоже очень пушистый и мягкий. Авторучка у него серебряная. На приветствие отвечает, не поднимая головы.
Поздоровавшись, Феко ставит на огонь кофейник и отходит к дверям, сцепив руки за спиной. При этом голову старается держать поднятой выше, чтобы его вид не был заискивающим. Перо бухгалтера, посвистывая, скользит по бумаге. За окном над Атлантикой несутся розовато-лиловые тучки.
Приготовив кофе, Феко наливает его в кружку и ставит рядом с портфелем бухгалтера. Феко по-прежнему стоит. Бухгалтер пишет, проходит минута. Слышно, как во время выдоха у него шуршит в носу. Наконец он поднимает взгляд и спрашивает:
– Она где – наверху?
Феко кивает.
– Хорошо. Слушайте, Феко. Мне сегодня звонил этот ваш… целитель. – Бухгалтер устремляет замученный взгляд на Феко и принимается постукивать авторучкой по столу. Стук. Стук. Стук. – Три года. И в общем, без большого улучшения. Док говорит, мы просто поздно хватились. Говорит, мы, может быть, избежали чего-то еще худшего, но сейчас наши средства исчерпаны. Валун велик, и он уже пошел, так что пытаться его остановить, подкладывая камешки и полешки, бесполезно.
Наверху у Альмы тихо. Феко смотрит на свои ботинки. Перед его внутренним взором огромный валун катится вниз, проламываясь сквозь чащу. А еще он видит своего пятилетнего сына Тембу, который сейчас на попечении у мисс Аманды, в десяти милях отсюда. Интересно, что Темба делает сейчас? Ест, наверное. Или играет в футбол. Или надевает очки.
– Миссис Коначек требуется уже круглосуточная опека, – говорит бухгалтер. – Все очень запущено. Вы должны были это предвидеть, Феко.
Феко прочищает горло.
– А я и опекаю. Я здесь семь дней в неделю. С восхода и до заката. Частенько бывает, что и позже остаюсь. Готовлю, убираю, хожу за покупками. С ней нет проблем.
Бухгалтер поднимает брови.
– С ней масса проблем, Феко, и вы это знаете. Но вы хорошо делаете свое дело. Очень хорошо. Однако время у нас вышло. Вы помните, как месяц назад она заблудилась. Доктор говорит, она скоро забудет, как едят. Забудет, как улыбаются, как говорят, как ходят в туалет. В конце концов она дойдет до того, что забудет, как глотают. Чертовски жуткий конец, на мой взгляд. За что людям такое?
В саду ветер шуршит листьями пальм, а шум такой, будто дождь. Наверху раздается скрип. Феко изо всех сил удерживает руки за спиной, не дает им дергаться. Думает: эх, был бы жив мистер Коначек! Вышел бы сейчас из мастерской в пропыленной серой рубашке, защитные очки сдвинуты на лоб, а лицо красное, будто обгорел на солнце. Взял бы кофейник, стал пить прямо из носика, потом обнял бы Феко за плечи и сказал: «Нет, Феко увольнять нельзя! Феко пятнадцать лет с нами пробыл. А теперь у него еще и малыш. Да вы что, вообще, что ли?»{4} А потом улыбнулся бы и подмигнул. Может быть, хлопнул бы бухгалтера по спине.
Но в мастерской темнота. Гарольд Коначек четыре года как помер. Наверху миссис Альма – сидит, пристегнутая к своему аппарату. Бухгалтер сует авторучку в карман и щелкает застежками портфеля.
– Я могу оставаться в доме круглосуточно, вместе с сыном, – еще раз делает попытку Феко. – Мы можем и спать здесь.
Но даже на его собственный слух эта мольба звучит слабо и безнадежно. Бухгалтер встает, смахивает что-то невидимое с рукава свитера.
– Завтра выставим дом на торги, – говорит он. – А миссис Коначек я на следующей неделе отвезу в дом престарелых «Саффолк». Пока она здесь, собирать вещи не стоит: ее это только напугает. А вы можете оставаться до понедельника.
После этого бухгалтер берет портфель и уходит. Феко слушает, как отъезжает машина. Сверху его уже зовет Альма. Приготовленная для бухгалтера кружка кофе стоит нетронутая, исходит паром.
Остров Сокровищ
На закате Феко отваривает куриную грудку, к ней на тарелку выкладывает немного зеленого горошка. За окном дождевые тучи над Атлантикой собираются во флотилии. Альма во все глаза глядит в тарелку, словно видит там что-то загадочное.
4