- Ты сдурел? Ты рехнулся?! Юра, стоп! Убери эту дуру! Слушай, слушай меня...
Я знал, что он никогда не выстрелит. И не знал... Мы, конечно же, объяснились. Солнце принесло новый день, мы сидели на камнях и говорили. Мне стало холодно. Я сказал все, как было: я писал его речь на пленку. Тайно? Тайно, конечно! Иначе бы я ничего не смог записать. До сих пор не верю, сказал он, что ты это делал всерьез. Это ясно? Ясно. Я не видел в этом ничего предосудительного. Я же не мог упустить случая выбросить на помойку истории его исповедь. И никогда бы не смог заполучить истории его жизни, необычной и такой непростой, истории человека, лучшие годы своей жизни отдавшего поиску эликсира не только бессмертия, но и счастья. О том, что это было именно так, я нисколечко не сомневался. Не сомневался и Юра, и был растроган моим пониманием цели его пребывания на этой земле. Так это и было. Это только со стороны могло показаться, что встретились два давних друга и, попивая вино, стали удивлять друг друга россказнями о своих успехах, только со стороны могло показаться, что они, щеголяя своими достижениями, хотели поразить друг друга. Только со стороны. На самом же деле, Бог предусмотрел в своих планах и эту встречу, подарил ее миру для одной только цели, для одной только цели... Ну, да это понятно, понятно и так...
- Теперь ты мне веришь? - спросил я.
- Да ты просто лжец.
Он произнес это, не задумываясь.
- Многие лгуны, - уверенно произнес я, - обогатили человечество новыми идеями. Вспомни Жюля Верна. Так что Богу стало угодно, чтобы мы сошлись на новом витке...
Юра снял очки и, сощурив глаза, посмотрел на восходящее солнце.
- Никто, кроме Бога, этого не знает, - сказал он, - и верю я только Ему.
- Юра, - сказал я и сжал его правую руку, - не сомневайся во мне. И ничего не бойся.
Он посмотрел мне в глаза через толстые стекла очков своим тяжелым гипнотизирующим взглядом, высвободил свою руку и произнес:
- Я боюсь только смерти. И старости... Меня пугает даже не смерть, а то, что будет со мной, потом, после нее. Оглядываясь назад, я вижу, что у меня может и не быть этого «потом». Поэтому-то я и тружусь, не покладая рук. И в своем деле, заметь, я - лучший...
Я это знал и без его заявления.
- Никто не спорит, - сказал я.
- Мне показалось, ты хочешь мне помешать...
И, похваляясь тем, что в этой жизни его уже не испугает ничто, Юра вдруг перешел на Вейнингера:
- Ты, конечно, помнишь «Пол и характер»... как думаешь, если бы Иисус был женщиной, Он бы...?
Он ещё что-то говорил, но мне было скучно думать о его предположениях насчёт Иисуса. При чём тут Иисус?! Для меня важным было то, что Юра поверил в мою Пирамиду. Я и прибыл сюда сперва к Юре, а потом к Иисусу. И был благодарен Иисусу за то, что Он помог найти Юру.
Глава 19
Потом Юра признался, что самым потрясающим открытием для него из того, что он узнал от меня, стала подробная информация о возможности построения Пирамиды. Не на бумаге, не на песке, а на самом деле. Он понял, что я в этом уверен, и его это понимание потрясло. «И приидет Царствие Твое на земле, как на Небе...» стало для него не просто далекой мечтой, не только еще одной утопической идеей, но настоящей реальностью. Он даже стал рассказывать мне и предлагать различные варианты, как побыстрей это сделать. Его живой ум мгновенно схватил идею, и у него вызрел красочный план строительства новой Атлантиды, который в общем немногим отличался от нашего. Это было самое интересное, сказал он, что он слышал до встречи со мной. Не знаю уж, как ему удалось так быстро переплавить ту отрывочную информацию о Пирамиде, но не было никаких сомнений, что из нее он построил свой дворец и теперь восседал на троне царя, по уши увязши в этой прекрасной идее. Что касается конкретных вещей, то он был в восторге и от нашей искусственной матки, позволявшей как ложки штамповать по заказу младенцев, и от нашей способности быстро взращивать их. Полторы-две недели - и ты человек. Потрясающе, просто невероятно! Его заботило только одно: куда их девать?