Какое-то время мы шли молча. Здесь каждый немного Преображается. Во всяком случае пока идет по Этой Дороге. Прошло не меньше получаса прежде, чем Юра задал свой вопрос:
- Поразительно, - сказал он, - прошло две тысячи лет с тех пор, как Иисус показал людям дорогу в Небо. Ничего в мире не изменилось. Если бы сегодня появился Сократ, ему тотчас бы насыпали в рот цикуты.
- Налили, - говорю я.
Юра даже не повернул голову в мою сторону.
- Ты же лучше меня знаешь, что до сих пор этот мир грузно заселен не человеками, а какими-то там волками, шакалами, грифами и прочей нечистью, готовой слопать тебя... Или какими-то слизняками, мокрицами и планариями вроде твоего Ергинца... Слушай, где ты его откопал? Ну и вонючка! Они как клейкая масса дерьмом липнут к рукам...
- И хочется сей же час вымыть руки с мылом.
- Нет, - говорит Юра, - не вымыть - отрубить.
- Отрубить?
Я был поражен: Юра слово в слово повторил Жорины слова о липких руках Авлова - «отрубить»!
- Или обуглить, сунуть их в очищающее пламя топки мартена. Или паровоза... Ясное дело - чувствовать себя голодным гораздо хуже, чем быть униженным и оскобленным, и поэтому эти мокрицы будут ползать, лизать, лебезить, пресмыкаться до тех пор... до последней капли своей ненасытной крови... Да всегда!..
Стрелка напряженности биополя тут же прыгнула за сотню, и мне пришлось Юру успокаивать:
- Не злись, - говорю я, - ты искажаешь священное биополе.
- Да-да, извини-извини... Потом...
- Что «потом»?
Юра не ответил, затем:
- Так что же, по-твоему, жертва Иисуса была ненужной, бессмысленной, зряшной?..
Меня удивил его вопрос: как можно назвать Эту Жертву зряшной?
- Вот поэтому мы и не имеем права, - сказал я, - терять то, что добыто Его тяжким трудом. Мы, знающие теперь толк в делах Его. Вот теперь-то и нужна наша Пирамида.
- Но тебе не кажется?..
- Не кажется, - оборвал я его, - нужен клон...
- Клон - это хорошее слово.
- Нужен клон, чтобы наша с тобой Пирамида засверкала всеми гранями совершенства...
Теперь Юра только смотрел на меня, он просто ждал продолжения разговора.
- Клон, - продолжал я, вспомнив рассуждения Жоры, - это ведь инкубатор, хранилище избирательных генов. И в этом его главное предназначение. Мы в любой момент можем дать развитие новому поколению, выпустить своего джина из бутылки, и пусть себе он осваивает свою Ойкумену. Но наш джин всегда будет на коротком поводке, с уздой совершенства на шее.
- Клон - это хорошее слово, - согласился Юра, - хотя жить в узде - последнее дело...
- «И будет сладко иго Мое», - сказал я словами Иисуса.
- ... а вот Пирамида... Я ее не совсем понимаю.
- Это так же просто, - заверил я, - как поймать вон ту бабочку.
- Ты сначала поймай, - предложил Юра.
Я только улыбнулся.
- Слушай, - вдруг сказал он, - а помнишь у Лема, в его «Сумме технологий»...
- Это наша настольная книга, - сказал я, - «Библия», «Капитал», «Феномен человека» и «Сумма технологий»...
Юра с любопытством посмотрел на меня.
- И вы...
- Мы просканировали все, что мир постарался очень забыть.
- Слушай, - Юра неожиданно взял меня за плечо, - а что Аза, как она, где она?.. Ты что-нибудь знаешь о ней?.. Наш Гуинплен, наверное...
- Не знаю, - отрезал я и высвободил плечо.
- Интересно было бы...
- Да, - сказал я, - интересно...
И Юра, и Аня, все они, конечно, считали виновным меня в той трагедии, которая приключилась с Азой и нашим первенцем. А я так не думал. Они ведь тоже были участниками тех грустных событий. Правда, ни Аня, ни Юра, да и никто из них не могли чувствовать за собой никакой вины за случившееся. Вся вина, считали они, ясное дело, лежала на мне. Но в чем выражалась эта вина? Кто мог на это ответить? Никто. Вины просто не было.
Еще два дня мы пробыли с Юрой вместе. Мы уточнили детали сотрудничества и договорились с ним созвониться.
- Хорошо, - сказал он, - я приеду. Причешу все свои дела и...
Вот-вот, радовался я, вот ведь в чем сила Его Святого Духа!
Когда мы уже расставались, договорившись о скорой встрече, он взял меня за локоть, крепко сжал его и, сняв очки, чтобы я не смог солгать ему, заглянул мне в глаза:
- Слушай, - спросил он, - это правда?
Я сделал вид, что не понимаю его.
- Ну, вся эта твоя Пирамида?
Он все еще не верил мне. Нельзя было медлить с ответом, нельзя было ни на миг посеять в его душе никаких сомнений. И я сказал, сказал просто и ясно: