Смеркалось. Уже более получаса Равилре и Ати пытались развести костер. Без трутницы Уолдо это оказалось очень непростым занятием. Равилре утверждал, что однажды видел, как солдаты получали огонь быстрым трением листьев между ладонями, и некоторое время вся четверка усердно пыталась раздобыть огонь таким способом. Однако листья неизменно превращались в сырую труху, окрашивавшую ладони в зеленый цвет.
– Наверное, они брали сухие листья, – нехотя пробурчал Равилре.
Пока терли листья, незаметно подкрался сумеречный шторм. Все сбились, в кучу у тела Мулваине, в страхе слушая рев и вой ветра, качавшего верхушки деревьев. Наконец буря утихла, и вокруг воцарился мрак.
Равилре и Пелис обнялись, стараясь согреть друг друга, и вскоре заснули. Ати подполз к Тигхи, и они сделали то же самое, правда, сначала им пришлось немного поворочаться, чтобы выбрать наиболее удобную для Тигхи позу. Малейшее неудобство причиняло ему боль, от которой юноша вздрагивал и стонал, однако и они в конце концов устроились.
Тигхи никак не мог заснуть. Сырое мясо комом стояло в желудке, а таз ныл от усталости и тупой боли.
– Ати? – выговорил он.
Ати вздохнул, и его выдох теплом коснулся шеи Тигхи.
– Что тебе?
– Помнишь бой на выступе?
Долгая пауза в темноте и затем:
– Да.
– Что это был за калабаш? Тот серебряный калабаш, который плыл по воздуху?
Ати пробормотал что-то невнятное, уткнувшись носом в шею Тигхи. Затем произнес более членораздельно:
– Не знаю. На мировой стене уйма всяких чудес.
– Я думаю, это был военный калабаш Отре, – сказал Тигхи. Он давно уже размышлял над странным явлением. – Понимаешь, вместо мягких материалов, вроде кожи и ткани, из которых сделаны имперские калабаши с их деревянными люльками, они применили какой-то металл. Отре соорудили машину с металлическим брюхом, которой нипочем ружейный огонь. Это страшное оружие.
– Страшное, – согласился Ати безразличным тоном.
– С таким оружием Отре, наверное, завоюют всю Империю.
Тигхи ощутил, как Ати напрягся всем телом.
– Никогда! – возразил он. – Они не смогут сделать это. Армия… Не знаю, – произнес он растерянно. – Может быть, Папа увел армию в Сетчатый Лес. Может, они хотят устроить Отре засаду, когда те попытаются пройти через Сетчатый Лес.
Оба друга замолчали. Наконец Тигхи снова заговорил:
– Ати?
– Да.
– Ты слышал голос?
– Какой голос? Сейчас? Да ведь нет никакого другого голоса, кроме твоего.
– Когда серебристый калабаш летел по небу, – произнес Тигхи, и при воспоминании об этом по его телу пробежала дрожь, – я услышал голос. Громкий голос.
– Шел бой, и вокруг все грохотало, – сказал Ати и зевнул.
– Мне показалось, что этот голос произносил мое имя.
Ати фыркнул:
– Я слышал сильный рокот, но он шел от взрывов. Вот и все. Тебе скорее всего почудилось.
Оба юноши опять погрузились в молчание. В тишине вокруг слышны были обычные лесные шорохи, но и они вскоре затихли.
– Ати? – позвал Тигхи. – Ати? Как ты думаешь, что там, за Великой Дверью, которую охраняют Отре?
Однако Ати уже спал.
Глава 3
Рассветный шторм разбудил всех за исключением Мулваине, который по-прежнему находился в бессознательном состоянии. Они продолжали лежать, тесно прижавшись друг к другу, пока в небе не прояснилось и сквозь сучья не пролился первый нежный утренний свет. Равилре и Пелис встали и вдвоем отправились на поиски пищи. После их ухода Ати изобразил на своем лице глупую улыбку.
– Они спрячутся где-нибудь в расщелине и будут заниматься любовью. Я уверен, – рассмеялся он.
Все тело Тигхи ныло, а ноги онемели до того, что он едва мог пошевелить ими, зато острая боль в паху притупилась. Тигхи встал и, ступая враскорячку, подошел к Мулваине.
– Ати, – обратился он к приятелю, – принеси мне немного листьев с росой.
Они принялись вместе выжимать листья так, чтобы влага капала в рот Мулваине. Его губы распухли и стали черными как ночь. Набухли и веки, которые приобрели круглую форму. В уголках глаз и на ресницах образовалась зеленоватая слизь. Пот, выступивший на лбу раненого, на ощупь был холодным и липким. Его голова была слегка закинута назад, потому что на горле между ухом и челюстью и на шее появились опухоли, похожие на шишки. Тигхи попытался разжать черные губы Мулваине, чтобы влага попадала внутрь, однако у него ничего не получилось. Губы словно срослись.
– Он болен, – сказал Ати, сделав кислое лицо.
Тигхи немного подвинулся назад, чтобы посмотреть на простреленное колено Мулваине. Кровотечение прекратилось, а кровь стала черной и липкой, как смола. Поверх всей этой густой, похожей на повидло массы начинала затвердевать корка. Она была еще тонкая и испещрена трещинами. Дырки, оставленные шипами, уже начинали затягиваться.
Грудь Мулваине по-прежнему едва заметно поднималась и опускалась. Через час с небольшим Равилре и Пелис вернулись с пустыми руками. Они вынырнули из листвы взволнованные и запыхавшиеся. Вид такой, словно за ними кто-то гнался.
– Где же добыча? – издевательским тоном поинтересовался Ати и в притворном гневе воздел руки вверх.
– По-моему, мы увидели катерпила с когтями, – начала сбивчиво объяснять Пелис. – Мы побежали и немного заблудились, а потом сообразили, в какую сторону идти.
– Не может быть! – уже серьезно вскричал Ати.
– Не знаю, – поспешно сказал Равилре, – были ли это катерпилы с когтями. Я видел что-то, но это существо было небольшим, во всяком случае, не больше того червя, которого мы съели вчера.
– Однако у него была совсем другая окраска, – стояла на своем Пелис. – Я уверена, что это был катерпил с когтями. Мы должны уйти отсюда – нужно подняться повыше.
– Нет, – сказал Тигхи. Его голос задрожал, когда он произносил это слово, поэтому юноша повторил еще раз, но уже более твердо: – Нет, нельзя нести Мулваине туда. Подождем, пока ему не станет лучше.
– Что? – грозно спросил Ати, поворачиваясь к Тигхи. – Он умрет.
– Пройдет день-другой, и он начнет поправляться, – не сдавался Тигхи. – А когда ему станет лучше, мы поможем ему подняться вверх по стене.