– Я скажу своей дочке, чтобы она вышла к тебе.
Он повернулся и открыл дверь, но затем, остановившись на пороге, опять повернулся и с некоторым усилием добавил:
– Мне очень жаль, что все так вышло. С твоими па и ма. Да, очень жаль.
Уиттерша появилась через считанные мгновения. Ее лицо расцвело в улыбке. Тигхи почувствовал, как к горлу подступили слезы, однако усилием воли заставил их отступить.
– Привет, – сказала она. – Мне нужно отнести эту соль обезьянам. Пойдем вместе.
Тигхи последовал за ней.
Они ступили на очень узкую тропинку, и Тигхи повернул голову к стене, чтобы не смотреть на край, который был совсем близко, в паре шагов. Он опасался головокружения. Затем тропинка вывела их к гряде травянистых утесов, которые уже начали разрушаться. Здесь и паслись обезьяны Уиттера. Из стены торчало несколько полусгнивших колышков с обрывками веревок. Обезьяны паслись свободно. Уиттер так долго держал здесь животных, что они привыкли к этому месту и не делали попыток убежать. Обросшие шерстью тела, каждое величиной с ребенка, не более, сгрудились вокруг Уиттерши, которая отламывала кусочки соли и раздавала их обезьянам. Черные цепкие пальцы хватали лакомство и тут же отправляли в рот. Глухое ворчание время от времени прерывалось резкими визгами, когда животные, оскалив зубы, были готовы вцепиться друг в друга.
– До меня дошли слухи насчет твоих па и ма, и я даже не знаю, как тебя утешить, – произнесла Уиттерша, слегка повысив голос, чтобы тот не утонул в обезьяньем гвалте.
Тигхи промолчал. Отыскав утес пошире других, он уселся спиной к стене. Уиттерша покончила с кормежкой животных и, подойдя к юноше, села рядом.
– Тяжелое время для тебя, – проговорила она.
– Да уж куда тяжелее.
Ее пальцы прикоснулись к плечу Тигхи, и даже несмотря на то, что настроение у него было хуже некуда, несмотря на тоску, камнем лежавшую на сердце, Тигхи почувствовал, как его вик немного напрягся.
– В деревне теперь разное болтают, – сказала Уиттерша. – Многие говорят, что ты должен стать принцем и сам распоряжаться своим состоянием, на которое у твоего деда нет никаких прав.
Тигхи посмотрел на нее. В глазах девушки читались раздражение и нетерпеливое желание. Несмотря на туман грусти, застилавший его разум, Тигхи все же распознал ее взгляд. Если бы он стал принцем, значит, был бы совершеннолетним холостым мужчиной с пятью козами и собственным домом. Заманчивая цель для дочери торговца обезьянами.
– Ясное дело, – ответил он.
Уиттерша откинулась назад, и ее глаза заблестели на солнце.
– Я знаю, что твой дед в очень хороших отношениях с дожем, однако должен быть какой-то выход. Если бы ты стоял на своем, все получилось бы. Под лежачий камень вода не течет. Потребуй коз. Предъяви на них права – а почему бы и нет? Только подумай, Тигхи, шесть коз!
– Пять, – поправил он ее тихим голосом.
Затем Уиттерша придвинулась к Тигхи, обдав жарким дыханием его шею.
– Это твое добро, ты же знаешь. Тебе нужно стать принцем и вести себя так, как подобает принцу. Тебе нужно пойти и забрать все это.
– Наверное, – согласился Тигхи. Все его тело ощущало безграничную усталость. И самое ужасное – им завладело чувство, говорившее, что он одинок, что у него нет никого в любом месте стены, кому он был бы небезразличен сам по себе. Он был не человеком, а лишь законным каналом для получения наследства. И все же, несмотря на эту глубокую грусть, его вик встал и напрягся, образовав выпуклость в штанах. Он выдавал Тигхи.
– Ты мне всегда нравился, ты же знаешь это, – тем временем говорила Уиттерша.
Ее голос звучал откуда-то издалека, несмотря на то, что слова были сказаны Тигхи прямо в ухо. Его взгляд был устремлен вперед. Голубое небо. Существует ли в этом далеком голубом пространстве другая стена, чистая, ровная стена? И действительно ли она делает воздух таким голубым?
– Ты же знаешь это, ведь правда? – спросила она.
Тигхи слегка повернул голову, и Уиттерша поцеловала его прямо в губы. Затем хихикнула. Пока они разговаривали, обезьяны устроились на соседних утесах и с глухим ворчанием выискивали друг у друга блох, вырывали из земли стебли травы и хлопали себя по макушкам голов ладонями своих длинных, узких рук. Тигхи почувствовал, как сердце учащенно забилось в груди.
– Будет лучше, если мой па не увидит, как мы целуемся здесь, – произнесла Уиттерша и бросила на Тигхи почти застенчивый взгляд.
Действуя импульсивно, Тигхи резко наклонил свою голову вперед и неожиданно для Уиттерши урвал у нее поцелуй. Его вик так напрягся, что юноше стало больно. Тигхи поднял руку и сжал плечо девушки, а затем его рука переместилась на ее правую грудь, мягкую и податливую, как глина. Уиттерша по-прежнему улыбалась, однако поспешила отвести руку Тигхи в сторону. Он попробовал было ринуться вперед и снова поцеловать ее, но девушка успела откинуть голову назад.
– Подожди, – произнесла она.
Положив руки на плечи юноши, Уиттерша всем телом подалась вперед и толкнула его так, что Тигхи опять оказался прижатым спиной к стене.
– Некоторым парням такая забава нравится, – сказала она едва слышным голосом и снова рассмеялась.
Даже когда ее руки уже скользнули по его животу, Тигхи не мог избавиться от странного чувства. Эти слова словно оцарапали его. Некоторым парням? Каким парням? Перед ним развернулась бездна возможностей, подсказанных ревностью. Каких парней подразумевала Уиттерша? С кем она проводила свое время? С какими парнями она занималась этим?
Однако волна первых ошеломительных ощущений выдавила из Тигхи эти мысли. Уиттерше удалось просунуть обе руки под пояс его штанов. Его вик, казалось, устремился к ним навстречу. Девушка наклонилась немного вперед, чтобы поудобнее ухватиться за вик, на ее губах застыла отстраненная улыбка. Пальцами левой руки девушка охватила основание его вика, а правой сжала головку вика. Тигхи содрогнулся. Затем она начала грубо натирать его вверх-вниз. Внезапность, с какой девушка сделала это, а также трение сухой кожи о кожу причинили ему боль, и с губ Тигхи сорвалось недовольное восклицание. Уиттерша перестала массировать его вик и удивленно посмотрела Тигхи в лицо. Ее улыбка при этом немного увяла.