Уолдо шел последним. У него был задумчивый вид, словно он ушел целиком в себя. Время от времени Тигхи поглядывал на командира через плечо и гадал, не раскаивается ли тот в своей разговорчивости. Все это так непохоже на него. В продвижении возникали частые задержки, и тогда Уолдо садился на какой-нибудь пенек или низкий сук и всматривался в тенистые джунгли так, будто те скрывали какую-то тайну, которую он должен был прочитать.
В напряженном, суровом молчании прошло несколько часов. Внезапно шедшая в голове колонны Мани издала пронзительный визг. Тигхи поспешил вперед и увидел, как один парень успокаивает девушку, а другой в это время пытается ударить палкой по какому-то существу, прятавшемуся в листве внизу. В зарослях мелькнуло ярко-красное туловище длиной в две руки. Оно метнулось вниз и молниеносно исчезло. Тигхи едва успел разглядеть, что формой существо походило на туфлю из красного пластика с большими рогами в передней части. Рога переходили в клешни, которые угрожающе щелкали, то сжимаясь, то разжимаясь.
– Это земляной омар? – поинтересовался юноша.
– Возобновить движение, – долетел голос Уолдо сзади.
В тот вечер, после того как стих сумеречный шторм, они опять разожгли костер. Разговор не клеился.
– Сколько еще нам предстоит пробыть в Сетчатом Лесу, командир? – спросил Мулваине.
– Завтра, дети мои, – сказал Уолдо. – Думаю, завтра мы выйдем из него с другой стороны.
– Хорошо хоть сегодня мы не встретили гусениц-катерпилов, – произнес Тигхи.
– На этой высоте нет никаких гусениц-катерпилов, – сурово одернул его Уолдо. – Бог не позволит злу подниматься так высоко по стене. Вот почему Папы повели нас этой дорогой. Благодаря их мудрости мы избежали огромных опасностей.
Тигхи так и подмывало спросить, почему же, если Папы такие мудрые, они завели юного Уолдо и всю обреченную армию туда, где гусениц-катерпилов было как блох у шелудивого пса. Однако задавать такой вопрос было бы непростительной глупостью, и юноша благоразумно промолчал.
– Почему, – спросил Ати из ниоткуда, – Богу понадобилось создавать такие ужасные чудовища, как катерпилы с когтями?
По бивуаку пробежал ропот.
– У Бога, – ответил Уолдо, грозно повысив голос, – есть на то свои причины. Тебе не следует задавать такой вопрос!
Самым любопытным в этой ситуации было то, что такой прием не сработал, не оказал должного воздействия на аудиторию. Раньше, когда Тигхи только пришел в платон, Уолдо было достаточно слегка повысить свой голос, чтобы все начали дрожать от страха. Теперь же ропот не прекратился.
– Почему Бог, – бросил вызов авторитету командира Мулваине, – отдал Дверь в руки Отре – злых Отре?
– Да, – поддержал его кто-то. – Почему?
– Почему Бог совершил такую несправедливость?
– Разве не было бы лучше, – упрямо стоял на своем Мулваине, – если бы Бог сдул Отре с лица стены? Ведь для этого ему достаточно было бы просто чихнуть. И тогда нам не пришлось бы воевать с ними.
– Дети! – взревел Уолдо. – Успокойтесь сейчас же!
– А что, если Бог вообще не на нашей стороне? – спросила Бел тихим голосом. – Что, если Бог на стороне Отре? Тогда какие у нас шансы?
Уолдо завопил снова, напрягая голос до такой степени, что еще немного, и из его глотки вылетал бы один визг.
– Богохульство! – заорал он. – Всем заткнуться! Немедленно!
Все изумленно уставились на командира. Внезапно Тигхи понял, что Уолдо плачет. Из его глаз сочились настоящие слезы, которые затем стекали по щекам между шрамами, служившими для них своеобразными руслами. Именно это в высшей степени странное зрелище, а не крики, принудило флатаров к молчанию.
Всеобщее смущение было столь велико, что никто не отважился первым разорвать тишину, которая становилась все более тягостной. Наконец Уолдо шумно зашмыгал носом и вытер глаза тыльной стороной ладони. Он пробормотал:
– Не говорите такие вещи, дети мои.
Тигхи остро ощутил всю неловкость момента, страстно желая, чтобы он поскорее оказался позади. Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но не мог выдавить ни слова.
Уолдо резко встал и повернулся к флатарам спиной. Через некоторое время юноши и девушки начали переговариваться приглушенными голосами. В течение нескольких минут командир продолжал стоять спиной к своему платону. Затем он повернулся и опять сел.
Следующим утром они опять тронулись в путь. На глаза опять попались несколько земляных омаров, алых и очень шустрых. Они сновали в лесной чаще, появляясь то здесь, то там. Напугать их ничего не стоило, достаточно было сделать угрожающий выпад палкой. Правда, одна девушка, Пелис, по неосторожности дотронулась до земляного омара рукой. Тварь тут же прокусила ей мизинец. Ранка обильно кровоточила, однако Пелис вела себя мужественно и ни разу не всплакнула, чем завоевала себе авторитет бесстрашной девушки. Уолдо молча обмыл ранку и забинтовал ее чистой тряпкой. Сначала кровь просачивалась сквозь тряпку, однако после того, как Уолдо обернул тряпкой мизинец еще несколько раз, кровотечение прекратилось. После этого флатары продолжили движение. Происшествие отняло у них не меньше часа времени.
Незадолго до наступления сумерек они наткнулись на родник и наполнили свои фляжки, которые к этому времени уже почти опустели, свежей прохладной водой.
В тот вечер флатары опять расположились на бивуак в Сетчатом Лесу. Как только стихли последние порывы сумеречного шторма, Уолдо разжег костер, и тут же из листвы вылетела целая туча гигантских мотыльков. Тигхи и другие флатары невольно воскликнули от страха, однако вскоре стало очевидно, что эти насекомые совершенно безвредны. Никогда еще Тигхи не видел таких огромных мотыльков: толстые, мохнатые тела размером с взрослую мышь. С крыльями величиной с две человеческие ладони, на вид такими плотными, словно они были сделаны из ткани. Десятки мотыльков вылетали из листвы и порхали вблизи костра.
– Мотыльки! – обрадовано воскликнул Уолдо. – Да еще такие большие! Это же лакомство. Теперь мы устроим праздник, дети мои.