В этом смысле поклонение солнцу, звездам и духам богов, живущим на Олимпе, куда прогрессивнее и жизнеутверждающе, чем поклонение истуканам и умершим. Кто придумал культ смерти? Солнце, дарящее жизнь – вот, что достойно поклонения. Оно очевидно, предметно и ценность его не вызывает сомнения. Но, чтобы человечество имело жизнь вечную, надо поклоняться не Солнцу, а звездному небу, как это делали китайцы и греки.
***
Жизнь сочетает в себе не только очевидное и изученное, есть в ней то, о чем предстоит узнать. В будущем нынешнее человечество покажется потомкам пещерным и дремучим, как нынешнему человеку – неандерталец.
Вся наука вышла из сказок, фантазий и грез, то есть из мистики, поэтому при всей изученности поверхностного мира человек неизменно пустится в изучение духовных, более глубоких миров. А это и есть суеверия.
***
Если в управлениях, организациях и других конторах, типичных для суетной жизни, люди теряли время и деньги, то, попадая в больницу, они теряли здоровье, а иногда сами жизни. Кладбище врачебных ошибок было реальным, как и кладбище несправедливых судейских решений. Каждая ошибка совершалась тайно и старательно пряталась. В медицине к этому располагал естественный жизненный процесс: умершие в больничных палатах уже не могли ни возмущаться, ни жаловаться, медицинские карты всегда были в руках врачей и переписывались.
***
А лжет ли природа? Если ложь – это искаженное знание, то природа не лжет – она не нуждается в знании. Она живет и действует. Даже, если она заведенный механизм, своеобразные часы. Часы не нуждаются в знании времени и процессов, приводящих в движение стрелки. Они не боятся остановиться или сломаться. Это мы придаем значение всем событиям и вещам. Кто бы родил Бога, если бы не было человека, публики, зрителя? Кто бы узнал или даже предположил его существование? Никчемность Бога в обесчеловеченном мире очевидна. Бог без человека не нужен, как песочные часы или автомобиль, так же, как правда и ложь.
***
Нашим вниманием всегда хотят завладеть одновременно несколько предметов, и внимание естественно устремляется к легкоусваиваемым. Нужна воля, чтобы продолжать стремиться к нужному, а не к легкому, и нужно помнить, что один прожектор не может освещать сразу два направления.
***
Некоторые плоды сочатся, стоит их надкусить, другие же – сухи и невкусны – так и источники информации – одни брызжут мыслью и даруют силы, другие высасывают силы
***
Мысли всегда приходят из ниоткуда, из непроницаемой темноты сознания, слово тянет слово, мысль тянет мысль. Золотая рыбка вспыхивает внезапно. Ее разделываешь, доделываешь и вот еще одна маленькая мумия в музее. Нежный, но хищный механизм.
***
Голос всегда найдет ухо. Мысленный спор со звучащим тяжел, поэтому в сетях голоса оказывается большинство людей. Фрукты, похожие на мозги с ушами, на струнах голоса сушатся словно грибы. Это бесконечное поле, бесконечное производство. Редкий фрукт уходит от него. А фразы все летят и летят. И каждая из них направлена в одну цель. Все они подразумевают единственное: «Я хороший, я хороший» – бубнит докладчик. Конечно, суть украшена другими словами. Барабанные перепонки волнуются, трепещут. Голос уже ощущается физически.
Я борюсь с пропагандой, но приходит усталость. Отторгаемый мусор голоса остается внутри. Он ощущается. Он тормозит поиск собственного. Сложно набраться собственных мыслей на противоборство с подготовленным звуком голоса. Фразы пробивают, оказываются услышанными и на короткое время овладевают. Они заставляют думать на темы, внедряемые голосом. В этом преимущество говорящего относительно молчащего.
***
Вкус вина и мяса, жареного на углях, – это много раз повторялось и приносило радость, но эта радость во много раз сильнее в местах необыкновенных, удаленных, в странах иных. Музыка, песни и душа ищет, она разбужена, она не желает повторения, она вслушивается в каждый шум и шорох, она ловит каждый звук, и ветерок пусть даже прохладный. Нет – это не песнь богача или любителя элитных забав. Это песнь жажды новизны.
***
Когда сидишь в мягком кресле много лет и за это получаешь много денег, то начинает казаться, что эти деньги платятся именно за этот прилежный контакт между задницей и сиденьем, и любая попытка отвлечь от этого занятия начинает отдаваться нетерпимой головной болью и каким-то отупением.