На втором этаже шум, крики. С очередной вышибленной дверью в руках появляется Лузин. За ним Егоров, Настя, Дежурная, Уборщица. Общий шум голосов.
Лузин. Маргарита! Маргарита!
В шуме и сутолоке мало кто заметил, как в холле появился новый приезжий — Захарьянц с огромным фибровым чемоданом. Гаснет свет, а когда зажигается, — но не в театральных фонарях, а в люстре под потолком, — сцена, как и в начале, скрыта от нас добротной кирпичной стеной.
Действие второе
Утро. Зрительный зал театра. Столик с микрофоном. Сцену по-прежнему скрывает четвертая стена. Около стены хлопочет художник театра Брусилов. Простукивает кирпичи.
Брусилов. Проверьте подъемники! Следите, чтоб ни один кирпичик не шелохнулся. Василий, ты головой отвечаешь за стену.
Голос Василия. Головой, так головой. Но за тросы я не отвечаю.
Брусилов посматривает по сторонам, явно кого-то ждет. Наконец, в зал входит главный режиссер театра Александр Михайлович Овцов. Это высокий статный старик. Рядом с ним ответственный Представитель Управления культуры. Он слушает, а Овцов что-то оживленно ему рассказывает.
Овцов (заметил Брусилова). А-а, ты все в трудах, Брусилов. Иди сюда.
Брусилов. С приездом, Александр Михайлович.
Овцов. Вот рукомойник тебе. Взгляни… Дай-ка я тебя обниму, строитель вдохновенный.
Поцелуй.
Подъезжаю к театру, вижу Степан Богданович к нам направляется…
Брусилов. Здравствуйте, Степан Богданович.
Представитель. Решил вот заглянуть на ваш эксперимент.
Брусилов. Не рано ли? Спектакля еще нет.
Овцов. Я его предупредил — будет черновой прогон… мы просто посмотрим, что они нажили… Степан Богданович, мы договорились, вы сейчас представляете не Управление культуры, вы просто близкий нам человек… любитель театра. Мы проверим на вас спектакль… так сказать, используем в работе.
Садятся за режиссерский столик.
Два слова, чтобы ввести вас в курс дела. Итак, мной был разработан новый метод ведения репетиций. Вы знаете, что в теории театра встречается термин «четвертая стена». Вы курить хотите? Пепельницу Степану Богдановичу!
Брусилов принес пепельницу.
Спасибо, дорогой. О чем я говорил?
Брусилов. Вами совместно со мной…
Овцов. Да! Стена! Мы ее построили! И, по-моему, справились с этим блестяще. Любой строитель позавидует… Чтобы увидеть сцену, нам надо ее поднять… и это мы предусмотрели. Что получили актеры? Они там, Степан Богданович, живут… — Л они могут забыть о театре. Сегодня мы с вами увидим не актеров, а живых людей. Там, за кирпичами сложности жизненных конфликтов… Я чувствую — там что-то настоящее. Я вижу эту стену нашим занавесом. Для меня это глубокий символ. (Пауза.) Ну, что же… давайте попробуем. Давайте посмотрим!
Брусилов извлекает из стены кирпичи, образуя смотровое оконце, то самое, в которое смотрел Ассистент. Овцов и Представитель устраиваются. Гаснет свет в зале и вновь возникает знакомая нам гостиница. Устроившись на диване, спит Михеев. Рядом дремлет Захарьянц. Остальных не видно. За дверью Дежурной слышен голос Лузина.
Захарьянц. Кто-то рождается, кто-то умирает… освобождается место на земле. Так было и так будет. Это жизнь… И в гостинице должно быть так же. Кто уезжает — освобождает место, кто приезжает — получает его.
Уборщица (вышла из комнаты Дежурной). Дедушка, попейте чаю.
Захарьянц. Спасибо, милая. Посмотри, может, есть маленькая комнатка? Старый человек приехал из Бюракана. На Кавказе так гостей не встречают. У нас гостей любят, вот что я скажу. К нам в Бюракан со всего мира ученые люди приезжают — всех расселяют. Однажды ко мне пришли, сказали, дядя Армен, пусть у тебя три индийца переночуют. Я со старухой ушел к старшему сыну. Слышали, такая Бюроканская обсерватория?.. Даже в космос сигналы посылают. Пожалуйста, приезжайте к нам в гости. Гость — святой человек… приезжай… найдем где разместиться…