Джекки Шиллингфорд:
Пожалуйста, только не милые Байетты! Розмари Байетт, вы в курсе, что случилось? Надеюсь, все живы.
Белинда Белл:
Розмари этого не прочитает, Джекки. Я только что видела, как они с Биллом выбегали из дома.
Паулина Шарп:
О господи, мы с Мелиссой вместе учились в школе. Ребекка правильно сказала — на бедняжку все шишки валятся. Совсем как на ее чудесную маму…
Грэм Кейн:
Чудесную? Вы это про кого? Про чокнутую Руби Куэйл?
Джекки Шиллингфорд:
Какие ужасные вещи вы пишете, Грэм Кейн!
Китти Флетчер:
Да, не говоря уже о том, что это дискриминация людей, страдающих психическими расстройствами.
Грэм Кейн:
Ох, смотрите-ка, налетели феи с Китти Флетчер во главе!
Ребекка Файн:
Андреа Купер, удалите все эти комментарии о Мелиссе и ее маме, пожалуйста!
Паулина Шарп:
Мой муж только что выяснил, в чем дело. Патрик лежит на полу в окружении парамедиков. Вид у него ужасный. Кошмар!
Томми Милехам:
Подтверждаю, что Патрик ранен. Только что общался с Биллом.
Китти Флетчер:
О нет! Только не Патрик! Это как-то связано с выборами?
Ребекка Файн:
Это просто выборы в местный совет, Китти. Вряд ли дело в них. И не похоже, чтобы Патрик кому-то перешел дорогу.
Грэм Кейн:
Всегда знал — где Куэйлы, там и проблемы.
Эндрю Блейк:
Кстати о проблемах. Где в это время был наш лесной рейнджер Райан Дей?
Ребекка Файн:
Андреа Купер, вы где? Этот пост надо удалить.
Глава пятая
Четверг, 18 апреля 2019 года, 16.32.
Да, мы влипли. Мы не сообразили спрятать нож и стереть отпечатки пальцев, моих пальцев. Мы потом его спрятали, когда мама уже заметила. Теперь она, поджав ноги, сидит на диване и смотрит по очереди на всех нас. Смотрит мне в глаза. Я знаю, что она думает о ноже и пытается найти другое объяснение, кроме того, что нож спрятал кто-то из нас. Но не снежный же человек вошел в наш дом и украл его, верно? Она обводит взглядом кухню, и я вслед за ней. Два парамедика аккуратно кладут папу на носилки. Говорят маме, что его состояние стабильное, что он поправится, и у меня голова идет кругом, потому что я не знаю, хочу я этого или нет. Меня тошнит, и я хочу признаться маме, что все это сделал я! Но эти двое сверлят меня взглядом, и я сдерживаюсь.
Мама не должна ничего знать — мы так договорились. Мы решили сказать, что так его и нашли и не знаем, кто это сделал.
Но этот нож, этот чертов нож!
И тот факт, что папа все еще жив… Значит, все может стать явным, если он очнется. Вернее сказать, когда он очнется. Но мы уже это начали, и потому должны продолжить. Я вновь смотрю на маму. Наверное, она уже все поняла. Наверное, знает, что папу ударил ножом кто-то из нас.
Нет. Господи, она даже мысли такой не допустит!
— Итак, я уточню. Значит, вы нашли Патрика — вашего отца — на полу, уже раненого?
Спрашивал Адриан Купер, офицер полиции и по совместительству папин друг. Его лицо было бледным и потным. Наверное, в жизни он представить себе не мог, что будет задавать подобные вопросы, стоя в той самой гостиной, где они с папой всегда смотрели футбол и пили пиво. Мне этот офицер нравился, но он немного слабохарактерный. Его жене Андреа гораздо больше подошла бы работа в полиции, судя по тому, как она обращается со своим сыном, Картером. Блин, ему пятнадцать, а у него даже мобильника нет! Но как человек Адриан мне нравится — он добрый и смешной, особенно когда выпьет.
— Да, — отвечаем мы почти хором. Он записывает что-то в блокнот, и видно, что его пальцы крупно дрожат.
— Ваша мама вернулась спустя пять минут после вас, верно? — спрашивает он.
Мы все киваем.
— Вы сказали, прогулка заняла полчаса, вы вернулись и обнаружили отца в таком состоянии, так?
Мы опять киваем, как мартышки на рынке, которых мы видели в прошлом году в Самуе. Я вспоминаю, как папа плескался в волнах, вспоминаю запах жареных насекомых и вкус маминого коктейля, который она дала мне однажды попробовать…
Тогда все было иначе. Или, может быть, мне просто так казалось.