– Не смей! – выкрикнул Ши, выхватывая шпагу. Лук Бельфебы был уже наготове.
Но вместо того, чтобы гневно вскочить или даже попросту утереться, Байярд неподвижным взглядом уставился на пламенеющую ложбину, моргая и хмуря брови. Наконец он выговорил:
– И все-таки это иллюзия! Там ничего нет, кроме кучек торфа, которые разложены в ряд и горят лишь местами. Но я не понимаю, как я ухитрился сразу этого не заметить!
– Должно быть, это алкоголь в пиве. Иллюзия была настолько сильна, что ты не смог сквозь нее видеть, пока у тебя в глазах не защипало. Такое раз со мной уже было – в континууме норвежских богов, – сказал Ши.
– Чары Похъёлы тем сильней, чем ближе подступаем мы к их твердыне, – сказал Лемминкяйнен, совершенно позабыв про свой гнев. – Но что нам судить да рядить теперь? Чересчур истощен я волшебством собственным, чтоб чары столь сильные разрушить!
– Можно подождать до завтра, пока ты не восстановишь силы, – предложил Ши.
Лемминкяйнен покачал головой:
– Там, в Похъёле, наверняка вызнают, что тут приключилось, и ежели пройдем мы проверку одними чарами, выдвинут другие навстречу, посильней первых, и с каждым шагом все трудней и трудней будет нам продвигаться вперед. Но если все-таки прорвемся мы прямо сейчас, прочие их чары ослабнут.
– Послушайте, – сказал Байярд, – по-моему, я знаю, как нам поступить. Если вы дадите мне немного пива, чтобы капать в глаза, я вас отсюда выведу. Места там полно, даже для саней.
Лось Хийси недовольно фыркал и упирался, но Лемминкяйнен непреклонно увлекал его вслед за Байярдом, который шагал впереди, то и дело окуная носовой платок в пивную кружку и прикладывая его к глазам. Ши обнаружил, что, несмотря на действительно сильный жар, он вовсе не заработал ожогов, как ожидал; на санях тоже не оказалось ни единой подпалины.
На противоположной стороне ложбины, одолев небольшой подъем, они сделали остановку. Байярд, направившийся было к саням, вдруг замер, указывая пальцем на старый трухлявый пень.
– Это человек! – воскликнул он.
Лемминкяйнен тяжко спрыгнул с саней, вытаскивая меч, а за ним и Ши с Бродским. Как только они подошли к пню, остатки ветвей на нем с шуршанием опали и перед ними предстал коренастый тип, комплекции примерно такой же, как у Лемминкяйнена. На физиономии у него застыла выражение угрюмой досады.
– Так я и знал, что поблизости кто-нибудь околачивается, дабы иллюзию поддерживать! – радостно взревел Лемминкяйнен. – Склоняй башку немедля, колдун похъёлский!
Тип быстро и отчаянно озирался по сторонам.
– Я – Вуохинен-чемпион, и бросаю я вызов! – объявил он наконец.
– Это он о чем? – поинтересовался Ши.
– Чемпион истинный завсегда имеет право вызов бросить, даже в доме чужом, – пояснил Лемминкяйнен. – Победитель либо голову соперника забирает, либо его самого в рабы. И кого же из нас ты тут вызываешь?
Вуохинен-чемпион долго переводил взгляд с одного на другого и в конце концов ткнул пальцем в Байярда.
– Вот этого. В чем его ремесло?
– Не пойдет, – провозгласил Лемминкяйнен, – поскольку ремесло его в том, чтоб взглядом своим проникать за пределы колдовства всякого. Ежели его ты вызываешь, так и так ты уже проиграл – ибо проник он за личину твою фальшивую. Вот Харол тебе, с мечом остроконечным, или же девица-хранительница Пельфепи с луком и стрелами, или же Пийт-борец, или же сам я, палашом привычным владеющий!
Он ухмыльнулся.
Вуохинен оглядел всех по очереди.
– О мечах остроконечных я ведать не ведаю, – признал он, – и хоть не подлежит сомнению, что во всем мире не сыскать лучника хотя бы наполовину столь искусного, как я, на женщин предпочитаю охотиться я без помощи лука. Вызываю Пийта на борьбу честную!
– А Каукомъели-то веселого ты даже и не помянул! – заметил Лемминкяйнен со смешком. – Мыслится тебе, что выбор твой наиболее безопасен. Но не спеши: скоро сам убедишься, каким мастерством невиданным владеют друзья Калевалы чужеземные! Ну что, станешь силушкой с ним мериться, Пийт?
– Ладно, – согласился Бродский, стаскивая рубашку. Вуохинен свою уже снял.
Оба закружились, растопырив руки, словно дрессированные обезьяны. Ши заметил, что ручищи Вуохинена толщиной своей напоминают шины тяжелого грузовика, и детектив по сравнению с ним казался полным задохликом. Вскоре Вуохинен прыгнул вперед и попытался схватить Бродского, но тот ловко вцепился ему в плечи, рывком откинулся назад, уперся ступней Вуохинену в живот и, уже падая на спину, резко выпрямил ногу, отчего противник перелетел через него и грузно плюхнулся оземь.
Лемминкяйнен разразился громовым хохотом.
– Сложу я про это песню! – прокричал он.
Вуохинен медленно встал и насупился. На сей раз он наступал более осторожно. Подобравшись наконец к Бродскому на расстояние вытянутой руки, он вдруг молниеносно бросился вперед и попытался слева ткнуть в глаза детективу растопыренными пальцами. Ши услышал, как Бельфеба ахнула, но в этот самый момент Бродский резко отдернул голову назад, с неуловимой быстротой одной рукой перехватил оттопыренный большой палец, другой – мизинец, напрягся и мощно дернул их в разные стороны.