К.З. К моменту празднования Курбан-байрама уже будет закончен хадж – ежегодное паломничество мусульман всего мира в Мекку. С Вашей точки зрения, насколько важен опыт паломничества в жизни мусульманина?
Г.Д. Несомненно, паломничество является уникальным инструментом политического единства мусульман, единобожников. Совершая это путешествие, они соединяют всю землю в одной точке силы, прокладывают радиальные пути со своих родных мест к центру мировой оси, – единственному уникальному месту, которое связывает современную историю с праотцом Ибрагимом и его сыном Исмаилом. Каждый мусульманин обязан хотя бы один раз в жизни совершить хадж. Если же мусульманину не удалось совершить паломничество в Мекку, то это очень прискорбно, однако этот факт не выводит его за пределы Ислама.
К.З. Сегодня в СМИ все чаще в отношении Ислама на Северном Кавказе употребляется понятие «религиозный экстремизм». Как бы Вы опередили этот термин?
Г.Д. Экстремизм – это крайность. То есть для кого-то крайностью является поехать в какие-то места вроде Афганистана, для кого-то – высказать своему начальнику все, что он о нем думает, с риском остаться без работы. А религия ставит такие вопросы, как смысл существования человека, смысл каждой секунды, которую он проживает. Пыль мы на ветру или имеем какое-то предназначение. И Коран отвечает, что все, что сотворено, включая человека, сотворено не просто так. Таким образом, наше существование имеет смысл.
Если говорить строго, то экстремизм – это термин, взятый противниками Ислама или противниками использования религии как теологической базы социального сопротивления, который принят на вооружение политтехнологами действующих режимов с целью дискредитировать своих оппонентов. Иными словами, те, кто шельмуют своих оппонентов словом «экстремизм», обращаются к врожденному у обычного человека чувству страха перед неопределенностью и риском. В то время как Ислам, будучи чистой и верной своему источнику традицией, исходит именно из приоритетов духовного над вещественным, дальней жизни над настоящим. Мерилом всего является установление дальней жизни и стремление соответствовать тем задачам, который Всевышний ставит перед нами. А это уже есть разрыв со стабильностью, рациональностью. Поэтому фундаментальным принципом Ислама является полагание на Аллаха, которое является неизменным оружием мусульманина в критических ситуациях. Это есть совершенно органическое и естественное явление для внутреннего мира мусульманина, но при этом такое состояние можно назвать экстремизмом.
К.З. Как проявляется религиозный экстремизм в действии?
Г.Д. Религиозный экстремизм проявляется в строгом следовании заповедям Ислама. Это отстаивание чести, достоинства и неприкосновенности жилища, семьи и религиозных убеждений. Предполагается, что мусульманин является политически автономным и суверенным. Более того, он обязан подчиняться выходцам из его собственной исламской общины, а не чуждым элементам. Коран нам говорит: «Подчиняйтесь Аллаху, его посланникам и тем, кто наилучшим образом достоин власти». То есть, строго говоря, подчиняться лишь своим.
К.З. Чем религиозный экстремизм отличается от радикализма?
Г.Д. Мне кажется, что радикализм – это продуманная стратегия, в контексте которой присутствует сложная политико-дипломатическая игра с дальним прицелом. В то время как экстремизм предполагает непосредственную психологическую реакцию, бурный протест против явной несправедливости. Эта реакция вспыхивает внезапно и часто оказывается трагической для пафосных молодых пассионариев, которые непосредственно реагируют на происходящее без продуманной стратегии. Если обращаться к опыту русской революции, то большевики, отказавшиеся в 1907 году от индивидуального террора, чтобы потом захватить власть в условиях народного кризиса, – это радикалы. В то время как народовольцы, которые открыто шли убивать каждого чиновника, отдавшего несправедливый приказ, – это экстремисты.
К.З. Кого на Северном Кавказе можно считать радикалом, а кого экстремистом?
Г.Д. Я бы сказал, что Зелимхан Яндарбиев воплощал собой тип радикала, который пытался составлять долгосрочные стратегически продуманные планы, в то время как значительное число полевых командиров склонялись скорей к экстремизму и не были способны продумывать свои планы. Поэтому Яндарбиев не пользовался особой любовью и считался интеллектуалом в негативном смысле этого слова.