— Совершенно верно, сэр.
Казначей взял очиненное перо, поплевал на него, чтобы размягчить, и вытер о тряпочку, а потом снова пронзительно взглянул на меня:
— Вы слышали, что миссис Энн Аскью приговорена к сожжению вместе с тремя прочими еретиками? Казнь состоится в пятницу, шестнадцатого июля.
— В Лондоне только об этом и говорят. Некоторые утверждают, что после вынесения приговора ее якобы пытали в Тауэре. Вот уж странно…
Роуленд пожал плечами:
— Уличные сплетни. В любом случае эта женщина получит по заслугам! Это же надо: бросить мужа и явиться в Лондон, чтобы читать проповеди, явно противоречащие «Акту о шести статьях»… Отказаться переменить веру, публично спорить с уважаемыми судьями… — Он покачал головой, а потом подался вперед. — Сожжение станет грандиозным зрелищем. Ничего подобного не случалось вот уже много лет. Его величество хочет показать, к чему приводит ересь. На казни будет присутствовать половина Тайного совета.
— Но не сам король? — уточнил я.
— Нет.
Я вспомнил, что весной Генрих серьезно заболел и с тех пор редко появлялся на публике.
— Его величество желает, чтобы там были представители от всех лондонских гильдий, — заметил Роуленд, после чего сделал паузу и добавил: — И от всех судебных корпораций. Решено послать от Линкольнс-Инн вас.
Я в изумлении уставился на него:
— Меня, сэр? Но почему?
— У вас меньше социальных и церемониальных обязанностей, чем полагается человеку вашего ранга, сержант Шардлейк. Похоже, на это дело нет охотников, поэтому решать приходится мне. Думаю, пришла ваша очередь.
Я вздохнул:
— Знаете, я всегда был слабоват для таких поручений. Если хотите, я готов выполнить какое-нибудь более сложное дело, но иного характера. — Я глубоко вдохнул. — Прошу вас, не посылайте меня туда. Это будет ужасно. Я никогда не видел казни через сожжение, и у меня нет ни малейшего желания на это смотреть.
Роуленд пренебрежительно махнул рукой:
— Вы слишком привередливы. Это странно для фермерского сына… Вы же видели экзекуции, я знаю. Когда вы работали у лорда Кромвеля, он заставил вас присутствовать при отсечении головы Анны Болейн. Так ведь?
— Да. И это было ужасно. А теперь будет еще хуже.
Казначей похлопал по бумагам на столе:
— Мне прислали официальный запрос с требованием отправить на казнь представителя от нашего инна. Подписано, между прочим, самим Уильямом Пейджетом, личным секретарем короля. Я должен сообщить ему имя сегодня же вечером. Мне очень жаль, сержант Шардлейк, но я решил, что пойдете вы. — Он встал, давая понять, что разговор закончен.
Я тоже встал и снова поклонился.
— Благодарю вас за желание глубже погрузиться в деятельность инна, — сказал Роуленд снова спокойным голосом. — Я посмотрю, какие еще… э-э-э… — он замялся, подыскивая подходящее слово, и наконец неуверенно произнес: —…мероприятия планируются на ближайшее время.
В день казни я проснулся рано. Сожжение было назначено на середину дня, но я находился в столь удрученном состоянии, что решил не ходить с утра в Линкольнс-Инн. Мой эконом Мартин Броккет, пунктуальный как всегда, ровно в семь принес мне в спальню льняные полотенца и кувшин с горячей водой и, пожелав доброго утра, выложил рубашку, камзол и летнюю мантию. Как обычно, его манеры были безупречны: управляющий держался серьезно, спокойно и почтительно. С тех пор как он со своей женой Агнессой начал работать у меня зимой, мое домашнее хозяйство стало функционировать словно часовой механизм. Через приоткрытую дверь я слышал, как Агнесса беседует с моими слугами: напоминает мальчику Тимоти, что нужно принести свежей воды, и просит девушку Джозефину побыстрее позавтракать, чтобы успеть накрыть стол для меня. Она говорила с обоими очень дружелюбным тоном.
— С добрым утром, сэр, — рискнул поприветствовать меня Броккет. Это был человек лет сорока пяти, с уже начавшими редеть волосами и невыразительным, незапоминающимся лицом. — Похоже, день нынче будет прекрасный.
Я не говорил никому из домашних, что иду на казнь.
— Спасибо, Мартин, — поблагодарил я эконома. — Погода сегодня и впрямь хоть куда. Пожалуй, утром я поработаю у себя в кабинете, а после полудня мне нужно будет уйти.
— Хорошо, сэр. Ваш завтрак вот-вот будет готов. — Броккет поклонился и вышел.
Я встал, поморщившись от спазма в спине. К счастью, теперь это случалось реже — после того как я стал прилежно делать упражнения, которые прописал мне мой друг доктор Гай Малтон.