Это было год назад. Обо всем этом помнил Бейль, как знал он и о том, что в начале 1832 года волнения в Папской области возобновились. Чего же хотят теперь эти трусливые господа из Парижа?
Ага, нечто новое! Австрийцы решили опять вмешаться и ввели свои войска в папские владения. Франция отправила в ответ три корабля в Анкону и высадила здесь экспедиционный корпус. Бейлю приказано немедленно выехать в Анкону в экспедиционный корпус в качестве политического комиссара Франции!
В Анконе Бейль с присущей ему энергией и деловитостью выполнил поручение своего правительства: этот пограничный пункт и ключ к Северной Италии с моря на шесть лет был оккупирован французами при активном участии консула из Чивита-Веккии.
Произошла ли в это время в Анконе или в другом месте встреча Бейля с Маццини, пока еще нельзя установить.
ГЛАВА XVII
Кончились бурные дни Анконы, когда вновь веяло воздухом если не 1800, то 1821 года… И потекли опять скучные будни. «В 1832 году главная трудность для меня в том, чтобы привыкнуть и не рассеиваться, когда приходится таксировать вексель на 20 000 франков». Бейль для рассеяния уезжает в Рим. Однако, поднявшись со дна души, воспоминания не хотят улечься. Они все сильнее захватывают Бейля… Но ему и теперь, спустя пятнадцать лет, мучительно переживать сладостную горечь миланской жизни 1817–1821 годов. Метильда… И он вызывает из своей памяти другие годы, годы парижской жизни, сменившей миланскую.
20 июня 1832 года Бейль в Риме начинает «Записки эготиста» — о девяти годах жизни в Париже, с 1821 по 1830 год. Он пишет лихорадочно быстро — записи его датированы 20, 21, 23, 24, 25, 26 и 30 июня, 2 и 4 июля… За эти дни он успел написать около 10 печатных листов. «Записки» обрываются на 1822 годе, когда Бейль вернулся в Париж из Англии.
После 4 июля 1832 года он более к ним не возвращался. Написанные им страницы полны тоской от неудовлетворенной страсти — Метильда преследует его. Быть может, по этой причине он и отложил перо в сторону?
Но ненадолго. Он принимается за новую большую работу.
В 1832 году в Лионе вспыхнуло восстание сорока тысяч ткачей. Оно было потоплено в крови. А в Париже в июне этого же года происходили баррикадные схватки с полицией и войсками. Ими руководили члены тайных «Общества прав человека» и «Общества времен года» (вспомним, что так же было организовано карбонарское движение). Во Франции пробуждается для активной политической жизни новый класс — рабочие. Они берутся за оружие, доведенные до отчаяния голодом и безработицей. Эти люди еще не осознали своей силы, они еще не понимают, как им действовать против буржуазии и ее государственной власти. Но они страдают…
Бейлю ясно было, что Луи-Филипп становится ненавистен французскому народу, и он внимательно присматривался к событиям во Франции. В Чивита-Веккии так трудно узнать подробности, характерные черты событий! Однако Бейль не отступает перед трудностями. И он берется за то, чтобы здесь, в этой итальянской глуши, изобразить колоссальные перемены, происходящие во Франции; офицеры должны вести французские войска не против действительных врагов Франции, но против беззащитных рабочих. Итак, изобразим состояние Люсьена Левена! Это сын банкира-богача, выходца из простонародья, ныне помыкающего министрами Франции. Улан королевской гвардии испытывает тягчайшую внутреннюю борьбу, он должен в маленьком французском городке поднять оружие против своих же сограждан.
Глава дописана, и это уже не первая глава… Но, чтобы не повторилась странная история с неожиданными пятнами на рукописи, с перевернутыми чужой рукой листками, лучше писать дипломатическим шифром. Анри Бейль изобретает свой, сделанный по методу Лягранжа, язык цифр. Зашифрованный роман он переписывает в зеркало; затем оригинал бросает в камин, рукопись оставляет на столе и, повесив полотенце на ручку двери так, чтобы закрыть замочную скважину, приподнимает кусок паркета и прячет шифр[93].
93
А. Виноградов повторяет здесь домыслы ранних биографов Стендаля о зашифрованности романа «Люсьен Левен». Однако писатель ничего в своей книге не зашифровывал и не прятал рукописи или шифр под половицу. Этот роман был опубликован полностью через много лет после смерти Стендаля, в 1926 году.