Дело было сделано. «Энциклопедию» читали даже те, против кого она была направлена. Мы можем видеть в Лувре портрет одной королевской любовницы, которая приказала изобразить себя одному из лучших художников Франции в оригинальном виде: она локотком опирается на книжки самого революционного содержания, судя по кожаным корешкам изображенных книг.
Аббат Сийес написал брошюрку на тему о том, «Что такое третье сословие?». Он перечисляет все богатые свойства этих людей, обладающих инициативой, повышающих значение ремесел и искусств, организаторов науки. Третье сословие, однако, ничто в глазах короля. Чем оно хотело бы быть? Всем — отвечает Сийес[3]. Руки коротки — отвечало дворянство. От бога установлены привилегии древнему рыцарству, и нет божьей воли на то, чтобы безродные люди становились украшением престола и церкви, — отвечало духовенство. «Относиться к Монтескье, Вольтеру, Дидро, Гельвецию, Даламберу и Руссо как к общественным отравителям», — таков был единодушный приговор правящей Франции.
Гримм писал: «Дело дошло до того, что в настоящее время нет ни одного человека, занимающего казенное место, который не смотрел бы на успех философии во Франции как на главный источник бедствий государства. Поражение флота и армии, голод и неурожай в стране приписываются философии, которая погасила военный дух, слепое повиновение авторитету церкви и короля. Философы — главная угроза законному режиму Франции».
Секретные суды выносили приговор за приговором произведениям типографских станков, которые резко и отчетливо шли против бога и короля, требуя равенства сословий и республики. Палач обливал смолою сотни тысяч книг и брошюр во дворе Бастилии и жег их так, как затем жгли книги в фашистском Берлине.
ГЛАВА II
23 января 1783 года Аделаида Ганьон родила сына, а 24-го числа того же месяца г-н Анри Ганьон и г-жа Мари Раби присутствовали в качестве свидетелей при крещении, и мальчику дали имена восприемников — Анри-Мари Бейль.
Первые детские впечатления Анри связаны с двумя домами. Один — неуклюжий, неприятный, с полутемными и темными лестницами, с перилами, обитыми железом, которое царапало руки, с подвальным этажом, из которого всегда слышались хриплые голоса приезжей и домашней челяди. Это был дом отца на улице Старых иезуитов. Другой дом неподалеку, на площади Гренетт, — это дом врача господина Ганьона.
Спокойный, ясный и жизнерадостный дед был полной противоположностью отцу Анри. На всю жизнь запечатлелись в памяти Анри короткие минуты, когда Аделаида Ганьон навещала своего отца, держа на руках трехлетнего ребенка. Красивая, среднего роста, с волнами вьющихся золотых волос, Голубоглазая, с какой-то особенной, чисто итальянской лучистостью взора, с необычайной чистотой лба и очаровательным цветом всего лица, напоминающим нежнейшие переливы севрского фарфора, — она смеялась чистым и ясным смехом. Выслушивая шутки отца, она выносила ребенка на широкую веранду со стеклянным коридором, заросшим снаружи плющом и виноградом. Она срывала цветы, пела итальянские песенки, а господин Ганьон внимательно рассматривал своего внука. Он говорил, что Полина и Зинаида Бейль, внучки, «удались меньше», чем внук[4].
Светлые комнаты, стеклянная галерея, приветливый дед, чуточку свысока смотрящий на все, что творится перед его глазами, и звучные итальянские стихи, произносимые грудным тремолирующим голосом матери, — вот впечатления, оставшиеся от ранних детских лет. Запомнились и виноградные заросли в Кле, в двух милях от Гренобля. Неподалеку еще одно милое место — поместье Фюроньер и, наконец, домик в поселке Эшелль. Чего только не было там! И антресоли, и мансарда, расположенная крестообразно над верхним этажом, и лесенки, ступеньки, чердак, и закоулки — вся прелесть нелепого деревенского дома, в котором маленькие дети могут находить подобие самой таинственной местности, полной заманчивых, интересных, увлекательных загадок для «Робинзона», ищущего приключений неподалеку от своей кровати.
В сознание пяти-шестилетнего ребенка западали и иные впечатления, далеко не детские!
3
В данном случае А. Виноградов допускает неточность: в действительности аббат Сийес писал в своей знаменитой брошюре, что третье сословие хотело бы быть «чем-нибудь». В этом сказались ограниченность и компромиссность позиций идеологов французской буржуазии XVIII века.
4
Стендаль был несколько старше своих сестер: Полина родилась 21 марта 1786 года, а Зинаида — 10 октября 1788.