Стендаль в 1824 году Портрет, приписываемый ученику Давида, французскому художнику Ж.-Б. Викару
«Господин де Фонжеран». Карикатура на Бейля работы Анри Монье.
«Коканская мачта или Людовик XVIII, поддерживаемый союзниками».
Книга быстро дошла до России и появилась у Елизаветы Хитрово. Пушкин не мог от нее оторваться. В мае 1831 года он пишет Хитрово: «Умоляю Вас прислать мне второй том «Rouge et Noir». Я от него в восторге».
В 1829 году вышла книжка без имени автора. Ее считали даже переводом с английского. Она называлась «Последний день приговоренного к смерти». Когда вышло второе издание, автором оказался Виктор Гюго.
Однажды зимой наступила безработица. На чердаке не было ни топлива, ни хлеба. Мужчина, девушка и ребенок голодали и зябли. Молодой рабочий украл — семья его имела хлеб на три дня для женщины и ребенка и пять лет тюрьмы для мужчины[81].
Описав тюрьму и казнь этого рабочего, Гюго говорит:
«В Париже совершают тайно смертные казни за заставой Сен-Жак.
Господа центра, господа крайне правые, господа крайне левые, знаете ли вы, что простой народ страдает?..
Сжальтесь над массами, у которых каторга отнимает сыновей, а публичный дом — дочерей. Во Франции слишком много каторжников и что-то слишком много проституток.
Что доказывают обе эти язвы?
Они доказывают, что кровь социального организма заражена.
Вы, правители и врачи, собрались на консультацию у постели больного. Займитесь же болезнью!
Вы плохо ее лечите. Ваши законы — это только уловки. Одна половина ваших кодексов — гнилая рутина, а другая — наглое шарлатанство…
Переделайте ваши тюрьмы и ваших судей! Господа, во Франции отрубают слишком много голов! Вы устанавливаете режим экономии, соблюдайте ее и здесь!
Так как вы расположены к сокращению штатов в ваших учреждениях, сократите же количество ваших палачей, ибо жалования восьмидесяти парижских головорубов хватит на полное содержание шестисот учителей!..
Знаете ли, к чему пришли вы сейчас? Франция — одна из самых неграмотных стран Европы!»
Стендаль выступил совершенно иначе, чем Гюго. Он у правительства не просил ничего, он не только не обращался к его благоразумию — он совсем не обращался к нему… Ибо он его отрицал всем своим романом! «Писателю нужно почти столько храбрости, сколько воину. Первый должен думать о журналистах не больше, чем последний о госпитале». В одном из писем Стендаль говорит: «Если уж ты взялся за перо, не удивляйся, когда дураки будут ругать тебя сволочью». И вот, поставив эпиграфом к роману слова Дантона: «Правда, пусть горькая, но только одна правда», он зачеркивает название «Жюльен» и большими буквами во весь лист пишет: «Красное и черное», а подзаголовком ставит «Хроника 1830 года».
Отдельное издание «Красного и черного» появилось в Париже у Левавассера в декабре 1830 года. В первом томе было 398 страниц, во втором. — 486. Если мы перевернем титульный лист, то прочитаем чрезвычайно интересное обращение к читателю якобы от издателя: «Это произведение было приготовлено к печати, когда великие происшествия июля месяца обратили умы в сторону, мало располагающую к игре воображения. Мы склонны предполагать, что предлагаемые страницы, следующие за сим, были написаны в 1827 году».
Маскируясь фальшивой датой, Стендаль спасает себя от преследований цензуры Луи-Филиппа!
Смена монархии Карла X монархией Луи-Филиппа, происшедшая в июле 1830 года, вполне устроила буржуазию, которая стала, наконец, полной властительницей Франции. Но занятие престола Бурбонов новыми королями биржи и банков, одним из которых был и Луи-Филипп, не изменило к лучшему положения народа, крестьянства и пролетариата. Наоборот, гнет усилился, так как капиталистическая эксплуатация трудящихся теперь избавилась от всех феодальных помех.
Трагическая история Берте характерна для новых июльских порядков еще более, чем для режима Карла X. Стендаль, который давно проник в существо буржуазной культуры и буржуазного отношения к человеку, понимал обличительную силу своего романа и в новых условиях. Вот почему он боялся цензуры Луи-Филиппа!
Силой своего таланта он возвел описание обыденного уголовного преступления на ступень историко-философского исследования буржуазного строя в начале XIX века[82]. Он первый заметил и монументально изобразил Жюльена Сореля, молодого человека двадцати трех лет, «крестьянина, возмутившегося против низкого положения в обществе мещан, которые разбогатели, и дворян, которые, обеднев за годы революции, омещанивались».
81
В 1829 году без указания имени автора действительно вышла из печати повесть Виктора Гюго «Последний день приговоренного к смерти», направленная против смертной казни. Но А. Виноградов излагает содержание и затем цитирует заключительные строки другой повести Гюго — «Клод Ге», вышедшей в 1834 году. Это произведение также посвящено борьбе против смертной казни как единственной мере борьбы буржуазного общества с преступностью.
82
Горький писал в предисловии к моей книге «Три цвета времени»: «Молодым нашим литераторам особенно полезно учиться у человека, который умел из обычного факта уголовной хроники развернуть широкую, яркую картину своей эпохи». «В романе «Красное и черное», — пишет Горький, — Стендаль изобразил драму противоречий между личностью и обществом, — драму, по поводу которой так много и так бесплодно философствовали у нас в 1870/80 годах и которую мещанское общество изживет лишь тогда, когда оно окончательно погибнет».