Дворец Каза д’Адца, несмотря на недостроенный фасад, произвел на Анри сильное впечатление. Слуги приняли у него лошадь и вещевой мешок; затем в великолепном салоне ему подали отбивные — он нашел их восхитительными. Так Милан сразу стал для него «самым прекрасным местом на земле» — и любовь к нему останется в его сердце навсегда.
Все вызывает его восхищение в этом городе — «в пять раз больше Гренобля и удобно построенном»: архитектура и музыка, многочисленные кафе и приятный образ жизни. Он не скупится на похвалы Ла Скала — «этому первому театру в мире»: здание роскошно декорировано, а по величине — «с половину площади Гренет». Но «здесь дают одну и ту же оперу в течение пятнадцати дней; музыка божественна, а актеры отвратительны».
Ла Скала занимает теперь главное место в жизни Анри. Этот театр был не только театром — он служил светским салоном всему городу, и этим салоном никто не решался пренебречь: здесь назначались встречи, завязывались интриги. Все ложи были заранее заказаны, и начинающему меломану оставалось довольствоваться той, которая была отведена для штаба, — по крайней мере, она находилась в партере. Впрочем, для него это не имело значения — ничто не могло умалить его восторг. Для довершения блаженства ему оставалось только выучить итальянский язык. Это не представляло бы никакой трудности, если бы он не был снова вынужден заниматься противной бумажной возней: заботливый родственник Пьер Дарю прикомандировал его к своему кабинету в Каза Кастельбарко. Зато Марсиаль, который относился к нему как к равному, старался его развлечь. Хотя Анри и находил его недостаточно романтичным — сам-то он доводил эту свою склонность до экстравагантности, — но именно этому развязному соблазнителю он был обязан открытием «очаровательной любезности женщин этой страны».
Его угнетает итальянская летняя жара, но если бы пришлось вернуться во Францию — он был бы в отчаянии. Причиной тому стало сущее наваждение, которое называлось Анжела Пьетрагруа, итальянская графиня, любовница военного комиссара Луи Жуанвиля, под началом которого Анри работает, — он и представил ей юношу. Эта высокая красивая женщина была «наделена особым величием благодаря тому, каким образом расположены на ее лице глаза, нос и лоб». Молодой человек страстно влюбляется. Но он «горд, чрезвычайно чувствителен и безвестен», и никто рядом с ним не приходит ему на помощь советом. При этом все вокруг преуспевают: «…Я видел: то, что они делают, я мог бы сделать лучше; они были счастливы, имели любовниц. Я же бездействовал — я ждал какого-нибудь романтического случая вроде сломавшейся коляски и т. п., который помог бы некоей чувствительной душе узнать лучше мою душу». Но ему не хватает любезности в обхождении, и фортуна отворачивается от него. Кстати, товарищи почему-то дали ему прозвище «Китаец»… Он не решается открыться предмету своей страсти и продолжает обожать молча. «Как только мне представляется случай приобрести опыт и развлечься, — я сразу начинаю рассуждать о том, что сначала нужно приобрести знание жизни, чтобы уметь находить в ней удовольствие. Стоит ли после этого удивляться, что я неловок с женщинами и не имею у них успеха? Я могу блеснуть в обществе, только когда разговор строится на четких рассуждениях или касается в общем характеров и страстей, которые я постоянно изучаю».
14 июня произошла битва при Маренго, в которой, благодаря неожиданному повороту судьбы, армия Первого Консула одержала победу. На следующий день было заключено перемирие. Австрийцы ушли из Пьемонта, Лигурии и Ломбардии. Генерал Бертье подписал от имени Бонапарта Александрийское соглашение, в котором были указаны города и территории, поступавшие в распоряжение французов. Крепость Арона на озере Мажор входила в их число, и ее официальная передача должна была произойти под началом Пьера Дарю. Его сопровождал Анри. Он видел адмирала неприятельского флота, разговаривал с адъютантом генерала Меласа, посетил крепость и острова Борроме. Но для юного вздыхателя этот исторический момент был лишь прогулкой на природу, подальше от городского зноя, — эта прогулка помогла ему хоть на время забыть о своих страстных порывах.
По возвращении Анри покинул Каза д’Адца и рабочий кабинет в Кастельбарко. Его перевели в Каза Бовара, окруженную садами, на Корсо ди Порта Ориентале — ныне Корсо Венеция. Пьер Дарю предоставил это жилище своему другу Клоду Петие — министру французского правительства Цезальпинской республики в Милане; сам он через некоторое время станет главным интендантом армий. Здесь же новый начальник юноши отвел ему жилье. Анри запомнилось, что в его комнате над кроватью висела картина, на которой был изображен Ганимед.