Филип Джолович
Стены молчания
Часть первая
Моей замечательной жене Коринне
Автор выражает благодарность
Я глубоко и искренне благодарен огромному количеству людей, активная и щедрая помощь которых на протяжении нескольких лет сделала возможной публикацию этой книги. Джоанне Мэкл, чье воображение превратило мечту в план, а план — в готовый для печати материал. Марку Лукасу — моему агенту, наставнику, другу и настоящему профессионалу, а также его замечательным коллегам по юридическому агентству. Биллу Скотту. — Керру и Патрику Джэнсону. — Смиту из издательства Трэнсуорлд, которые уверенно продолжали «крутить педали», пока я неумышленно вставлял им «палки в колеса». Вините и всем остальным в Бомбее, пролившим свет на такие вещи, о которых мало кто имел четкое представление. Хербу Сонтсу — бесценному источнику информации обо всем — от американских ценных бумаг до расположения кладбищ в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Джеффу и Кейту Толлинам, преданным друзьям, щедро делившимся временем, вдохновением и даже своим домом. И наконец моей семье, которой пришлось мириться с бессонными ночами, вечно ворчащим папой и его проклятой клавиатурой гораздо дольше, чем они сами это помнят.
1
Лето 2001-го
Я всегда был ранней пташкой.
Когда Джей Джей Карлсон позвонил мне в тот понедельник в шесть утра, он как раз застал меня за второй чашкой кофе и последней страницей «Уолл-стрит Джорнал».
Джей Джей хотел мне кое-что показать. Редкую вещицу. Ни намека на то, что бы это такое могло быть. Все, что мне надо было сделать, это добраться до угла Восточной Восьмидесятой и Первой авеню. Я был уверен, что не буду разочарован, не потрачу время попусту и что это не окажется его очередным розыгрышем.
Вскоре я был на месте. Я замер, не в силах отвести взгляд. Боже, что это была за машина!
Я провел рукой по серебристой обшивке. Фары ослепительно сверкали из-под основания массивной крышки капота, искусно окрашенный изгиб которого плавно переходил в лобовое стекло. У меня в голове крутились сотни журнальных клише, но я не мог найти того единственного, которое могло выявить все достоинства этого творения технической мысли.
— «Макларен F1», — прошептал я.
— Да, — сказал Джей Джей, слегка постукивая по корпусу машины смуглыми ухоженными пальцами. — Единственная во всем Манхэттене, по крайней мере, так сказал продавец.
Скорее всего, он был прав. За все пять лет, что я живу в Нью-Йорке, я ни разу не видел «F1» лавирующей в суматохе такси и автобусов или стоящей в пробке по направлению к туннелю Линкольна. Но Джей Джей хотел подстраховаться и получить подтверждение этому факту.
Джей Джей возвышался передо мной, столь же великолепный, как и его машина. Открыв дверь, которая взлетела, как крыло чайки, он дал мне знак, чтобы я садился. Мне не хотелось показывать свое удивление, но оставаться равнодушным было непросто. Присев и перекинув ногу через порожек, я увидел то, что меня окончательно сбило с толку, — руль располагался прямо по центру приборной панели. «Ну и куда мне садиться?» — подумал я.
Только теперь я заметил, что в машине было три места. Водительское располагалось четко посередине.
Я опустился в жесткое кожаное сиденье. Ремень безопасности напоминал лямки парашюта. Джей Джей сел за руль и повернулся, чтобы пристегнуть меня.
Я взглянул на приборную панель — практичную, полную кнопок и приборов с показаниями.
— Двести сорок миль в час, — сказал Джей Джей, как будто читая мои мысли, — и, прежде чем ты спросишь, миллион с небольшим.
— Миллион долларов за машину!
Я одобрительно присвистнул, и, по-моему, Джей Джею это понравилось. Он завел машину. К моему удивлению, в шуме двигателя не было ничего особенного — он не был ни тихий, ни громкий. Джей Джей включил первую передачу, отпустил сцепление и слегка надавил на педаль газа. Он немного откинул голову назад, и на висках у него выступили капельки пота.
Джей Джей вдавил педаль газа до упора в пол.
Меня тотчас же втиснуло в сиденье. Мы помчались по Восточной Восьмидесятой и разогнались до ста миль в час в мгновение ока.
Джей Джей вцепился в руль с шипообразными выпуклостями, поставив руки, если ориентироваться по стрелочным часам, как если бы показывал три часа. Глаза его блестели от возбуждения.
Мир снаружи казался смазанным. И, прежде чем мне начало нравиться мчаться мимо пешеходов или проноситься как молния мимо машин, выезжающих с парковок, Джей Джей нажал на тормоза, и машина остановилась на углу Восточной Восьмидесятой и Ист Энд-авеню.
Я почувствовал железную хватку Джей Джея на моем плече.
— Ну, как тебе? — спросил он.
Я вспомнил о катании на американских горках, от которого меня выворачивало наизнанку. Должен признаться, в детстве я так и не научился любить их.
— Это что-то, — только и смог выдавить я.
— Это всего лишь машина, — ответил Джей Джей и стал внимательно прислушиваться к шуму двигателя, который работал на холостом ходу. — По-моему, что-то стучит, — заметил он и слегка нажал на дроссель.
— А по-моему, все в порядке.
— Может, ты и прав. — Джей Джей нажал на какую-то кнопку, и дверь с моей стороны взмыла вверх. — Теперь я хотел бы еще раз проехаться, — ухмыльнулся он, повернувшись ко мне, и добавил: — И на этот раз без посторонних.
Я стал выбираться из машины, а Джей Джей еще и подтолкнул меня в спину. Теперь его глаза были холодными.
— Остынь, Фин, — сказал он. — Когда вернусь, дам тебе покрутить баранку. Идет?
— Да я не прочь, — улыбнулся я.
— Перейди Ист Энд-авеню и жди меня в конце Восточной Восьмидесятой. Я буду там через пару минут.
Джей Джей дождался зеленого сигнала светофора и только после этого тронулся с места и повернул направо.
— Что это было?! — спросил мужчина с собакой, покачиваясь на пятках и дергая примерно за десяток поводков, словно он готовился к гонке на колесницах в «Бен Гуре».
— «Макларен F1».
— Не слыхал, — заметил он. — Наверное, ездит быстро.
— Двести сорок миль в час.
Собачник подумал немного и добавил:
— Какой смысл иметь такую машину в Манхэттене?
— Я вам потом расскажу, — ответил я.
Я взглянул на Восточную Восьмидесятую и увидел мигание фар в двух кварталах от меня. Я сразу же побежал по направлению к другому концу Ист Энд-авеню.
В этом месте Восточной Восьмидесятой улицы был тупик. Дорожный знак отчетливо давал понять это. Помимо всего, светофор постоянно показывал красный свет. Улица продолжалась еще ярдов двадцать, прежде чем она заканчивалась алюминиевыми ограждениями. Сразу за ограждениями был крутой обрыв в глубокий овраг шириной футов в тридцать. Позади оврага располагалось шоссе Франклина Делано Рузвельта[1]. Я слышал гул машин, и даже в этот ранний час шоссе уже было забито в южном направлении. Сразу за шоссе располагалась Ист-Ривер.
Я направился к ограждению, чтобы встать лицом к Восточной Восьмидесятой и, конечно, чтобы полностью рассмотреть подъезжающий «макларен» спереди. На тротуаре лежали старые мешки и доски. Это было довольно необычно для этой части города, и вряд ли это нравилось жителям. Несколько досок было прислонено к ограждениям.
Я услышал пронзительный рев мотора, работающего на максимальных оборотах. Джей Джей был на расстоянии ста футов от ограждения. Он покрыл расстояние между нами за секунды, и мне стало понятно, что он и не собирался останавливаться. Я отскочил в сторону, поднял глаза и увидел, как передние колеса машины въехали на доски. Древесина треснула, но машина уже переехала барьер и взмыла над оврагом.
На мгновение установилась мертвая тишина.
Я смотрел, как солнечные лучи заискрились на обшивке «макларена» в тот момент, когда машина перевернулась, обнажив свой черный низ. На секунду машина замерла в высшей точке своего полета, словно думала, что делать дальше.