— По-моему, рыбаки не выходят в море ночью, — сказал Радж. — Эту рыбу надо ловить днем.
Радж знал, как удивить приезжего.
— Ну что, поедем домой? — сказал я.
— Хотите поужинать? — спросил Радж.
Я очень не хотел обижать его, но мне надо было побыть одному. Наверное, следовало найти компромисс?
— Знаешь что, давай перекусим в ресторане отеля, а потом я пойду спать. Немного устал. Пойдет?
Радж положил руку мне на плечо:
— Хорошо.
Мы миновали рыбацкие лачуги и вышли к припаркованной машине в мир транспорта и консервной промышленности. Мы пришли в суматоху современной жизни, и было сложно поверить в то, что всего на расстоянии ста ярдов позади нас женщина спокойно привязывала поплавки к рыболовной сети.
30
Я надеялся по возвращении в отель найти под дверью своего номера пару конвертов — бутылок с оптимистичными новостями, прибитых приливом к моему побережью.
Ничего. Побережье было девственно чисто.
Было еще рано, только половина девятого. Кэрол точно еще не вернулась, скорее всего, она еще и не уходила. Я позвонил ей из своего номера, но услышал голос автоответчика. Я не оставил сообщения.
Радж жадно поедал бириани, но я не притронулся к еде. Он понимал, что я хотел остаться один, поэтому ел торопливо. Он вытер рот, сказал мне, что я хороший друг и что я могу прийти в его квартиру в любое время, днем или ночью, если мне будет нужно плечо, чтобы выплакаться. Радж также сообщил мне, что у него пока нет телефона, но однажды… Сказав это, он вылетел из ресторана отеля.
Сделав глоток холодного «Кингсфишера», я достал соглашение из сейфа. На какой-то момент я даже забыл год своего рождения, у меня в голове были лишь грифы, грязь и деревянный крест.
Сев за письменный стол, я пролистал первые несколько страниц соглашения. С одной стороны, все выглядело стандартно. В обмен на консультации, хороший сервис и еще целую кучу других стимулов брокер получал эксклюзивные права на ведение сделок по акциям клиента.
Но с другой стороны, все это абсолютно не сходилось с запрошенной ценой за компанию. Стороны, заключившие это соглашение, предвидели миллиарды активов. А клиент был неизвестен, ни одного громкого имени. Это был не «Голдман», не «Фиделити», не «Сити», не «Джефферсон» в конце концов. Какая-то мелкая оффшорная сошка.
Я перешел к страницам с подписями. Как правило, на заглавной странице прописывались названия ведущих компаний, а второстепенные обозначались словом «другие». Пришлось пролистать все до конца, чтобы найти участников.
Том, Дик и Гарри. Все оффшоры. Скрытые бастионы затуманенных интересов.
Затем шла голландская компания, или, скорее, с голландских Антильских островов. Как бы там ни было, название заинтересовало меня. «Гакстейбл БВ».
Оно вернулось ко мне через пять лет. Это было название того недоеденного куска. Оно бросилось на меня из тумана отцовского виски. Его бомбейский завтрак из лжи и яиц.
И кто же подписался от «Гакстейбл»? Идентифицировать по этой закорючке фамилию подписчика было невозможно. Если, конечно, человек не видел эту подпись раньше. А я видел.
Я узнал бы ее где угодно — это была подпись Эрни Монкса.
Я открыл вторую бутылку пива и взялся за телефон. Набрал домашний номер Полы. В Штатах сейчас было около половины восьмого утра, и, возможно, я как раз мог застать ее перед уходом на работу.
— Ты проснулась?
Пола простонала и засопела:
— Знаешь, я еще не накрасилась.
— Я отвернусь, — я дал Поле пару минут собраться с мыслями. — Ты слушаешь?
— Нет.
— Хорошо. Теперь достань ручку.
— Я уже взяла ее. В чем дело?
— Позвони Марти Смиту из «Кэллаганс» с голландских Антильских островов и заставь его найти «Гакстейбл БВ». Данные были мне нужны еще вчера, так что поторопи там всех. «Гакстейбл» могла быть и голландской компанией, но я не уверен. Голландия слишком хороша для такой компании.
Я хотел, чтобы Марти покопался в ее прошлом.
— Попроси его разузнать обо всех держателях акций. Это может быть проблематично, но если он постарается, ему это понравится.
— Что-нибудь еще? — Теперь Пола проснулась окончательно.
— Да. Я хочу, чтобы ты покопалась в архивах. Возможно, найдешь какие-нибудь свидетельства нашего сотрудничества с «Гакстейбл». Ты можешь найти это в делах, связанных с Эрни Монксом или, — я колебался, — моим отцом.
— Конечно, — сказала Пола, в ее голосе не было ни удивления, ни любопытства. — И к какому расходному листу я должна приписать «Кэллаганс»? Сам знаешь, что будет, если Кинес пронюхает. Он займется счетом по полной программе, если ты не будешь осторожен.
Пола говорила дело, и очень хорошее дело, даже в столь ранний час в Штатах. Я немного подумал и сказал:
— Привяжи его к файлу слияния с «Шустер Маннхайм», — счет на этом файле был огромен, и ни один человек не захотел бы заниматься им. Я мог приписать туда счет за новое дело, и никто бы не заметил этого.
— Плохой мальчик, — сказала Пола.
— Пола, ты ведь сделаешь это.
— Это означает, что я не получу подарок по поводу ухода со службы?
— Прочитай мне название компании, чтобы я убедился, что мы говорим об одном и том же.
Пола произнесла по буквам название. «Майкрософт».
Я проворчал:
— Очень смешно.
— Я знаю, как написать название компании, советник, даже состоящее из двух слогов — «Гакстейбл». Два. Доволен?
— Нет, — я сделал паузу. — Я сегодня был на месте, где умер мой отец.
Я слышал, как Пола тяжело вздохнула.
— Должно быть, это было нелегко.
— Да, — сказал я.
— Конечно, тяжело говорить это тебе сейчас, но твоя мать звонила сюда.
— Ты сказала, где я?
— Мне не пришлось делать этого. Через пять минут разговора она сама обо всем догадалась. Она очень умная. И у нее очень приятный голос.
— О нет.
— У меня сложилось впечатление, что она собралась поехать за тобой.
— Боже, она не должна. Я не уверен, что она выдержит второй визит в Бомбей.
— Я сказала ей, что ты можешь вернуться в Нью-Йорк в любой момент.
— Молодец, Пола.
— Конечно, это не мое дело, Фин, но я думаю, тебе следовало бы все ей рассказать. У нее был печальный голос.
Да, конечно, Пола. Если бы только она не сидела после этого на таблетках. Тогда бы она не летала на крыльях этих маленьких белых чудовищ.
— Мэндип сказал, что лучше не надо, — сбивчиво проговорил я.
— Он член семьи, советник?
Мой крестный. От него зависел семейный дом, кошелек, мы с мамой.
— Ты права, мне надо было поговорить с ней, — сказал я.
— Ну, как я уже сказала, это не мое дело. Я свяжусь с тобой, когда «Кэллаганс» выяснит что-нибудь.
Я позвонил матери. В трубке раздавались гудки, я слушал их, пока они не начали резать мне слух. Высокочастотный зуммер.
Что бы сделал мой отец? Перед смертью, когда он еще был в совете директоров «Клэй и Вестминстер» с золотой медалью из Оксфорда. Ему тогда платили за каждое слово, а не за час работы. Тогда казалось, что он знал ответы на все вопросы. Какой том он взял бы сейчас с полки, на какой странице открыл бы? Его принципы всегда казались неизменными. Он редко обращал внимание на новые дела, вместо этого он всегда обращался к старым проверенным случаям, но всегда был на один шаг впереди всех.
Пока его не выбило из колеи какое-то недоеденное дело. До тех пор пока его не скомпрометировали.
Я немного вздремнул. Мне снился сон, полный лиц, грязи и летающих перьев.
Окончательно я проснулся только, когда услышал журчание воды в туалете, когда посмотрел, как поток воды утекал в сток блестящего фаянса на своем коротком пути к Аравийскому морю.
Я положил голову на край сливного бачка, словно ждал палача.