— А что будет в послании?
— Два адреса в Интернете: Кипджем и, — я с трудом мог заставить себя произнести это слово, — Какаку. Еще в письме будет инструкция, как открыть сайты. Потом ты разошлешь послание первым пяти сотрудникам компании и в общих чертах обрисуешь, как расшифровать код. Каждый получит по двести тысяч долларов. Напиши, что это соревнование организовывается в честь слияния. И еще укажи, что это личная инициатива Джима Макинтайра и что все будет оплачено им самим.
— Я не могу сделать этого, Фин.
М-да, я опять заставлял его нарушать этические принципы.
— Надеюсь, что все обойдется, — сказал я. — Но если нет, запомни следующее: скорее всего я буду мертв, и убьет меня либо Макинтайр, либо кто-то, связанный с ним.
— Это рискованно, Фин.
— Они пытались убить меня в Бомбее. Черт, Пабло, мы вместе прошли через это.
— Может быть, Пола нажмет на кнопку, — предложил он. — Я покажу ей, как это сделать.
Пабло был находчивым адвокатом. И если что-то было удобно для него, тогда это подходило и мне.
— Семь часов, Пабло. Ни секундой позже.
— Мне кажется, что ты собираешься сделать глупость. Еще не поздно передумать и решить проблему традиционным способом.
— Я не понимаю, о каких стандартных решениях ты говоришь. — Я повесил трубку.
Недалеко от меня рядом с газетным лотком стояли два копа. Казалось, что они с нетерпением ждали кого-то — возможно, меня. Я осторожно пошел к вращающимся дверям и вошел в вестибюль компании «Шустер и Маннхайм».
Стены этого храма денег были украшены торжественными портретами людей, пытавшихся убедить всех в том, что человек может соперничать с богами: Абрахам Линкольн, Ральф Вальдо Эмерсон. И чем дальше я шел по северному коридору, тем смелее становились выражения людей на картинах. Казалось, что они заявляли, будто человеку подвластен и безграничный космос. Неожиданно я понял, что деньги, которые пошли на постройку этого здания, были от того же человека, который профинансировал постройку Клойстерс. Очевидно, старый Рокфеллер был ловкач и выиграл много пари.
Я дошел до пятой секции, где располагались лифты, и мои глаза оказались на уровне бейджа, на котором было написано «Джесс». Боже, какой же он был высокий в своей выглаженной синей униформе. За его ухом виднелся скрученный провод, который исчезал под его рубашкой. Его лысая голова сверкала, как отполированное красное дерево.
— У вас есть пропуск для меня, — сказал я.
— Ваше имя, сэр, — улыбнулся Джесс.
На какой-то момент я даже забыл имя, которое сам себе придумал. Коды, вымышленные имена, парик, идиотские очки. Все было так странно. Я сделал глубокий вздох.
— Браун, — сказал я. — Колин Браун.
Это прозвучало как Бонд, Джеймс Бонд. Черт, мне была необходима доза реальности, прежде чем я окажусь в мире сумерек.
Джесс подвел меня к лифту и нажал на кнопку вызова.
Лифт приехал практически сразу же, и Джесс открыл для меня дверь, а затем повернул ключ, который торчал из небольшой дырочки у пола, и нажал на кнопку.
— Экспресс до шестидесятого этажа. Без остановок. — Его улыбающееся лицо исчезло.
Двери лифта открылись, и я очутился в коридоре, отделанном какими-то причудливыми дорогими стенными панелями. Передо мной стояла улыбающаяся женщина. Определенно, в «Шустер Маннхайм» не хотели, чтобы их гости страдали от комплекса неполноценности из-за отсутствия улыбок на лице персонала. Коридор мог легко превратиться в подиум, а это было то самое место, на котором встречавшая меня женщина чувствовала себя как дома.
Секретарша Макинтайра. Она была копией Полы, только чуть меньше морщин, но их с Полой можно было легко принять за сестер. Очевидно, ее пока еще не приглашали в дом на холме.
— Привет. — Это слово прозвучало так приятно. — Мистер Макинтайр немного задержится, — доложила она. — Он сказал, что вы поймете, и просил передать вам, чтобы вы не беспокоились. — Ее лицо покрылось морщинками от улыбки. — Что бы это ни означало, мистер Макинтайр также просил передать вам, чтобы вы не усматривали в этом какого-то скрытого смысла, — она засмеялась. — Мне кажется, это слияние сделало нас всех немного чокнутыми.
Я кивнул. Она была права.
— Все хорошо, — сказал я.
Секретарша пошла по коридору. Он был пуст, словно в честь моего прихода всех попросили удалиться. Шустеры явно не хотели, чтобы я пугал их скот.
— Мы подготовили для вас хорошую комнату, с милым видом. Кофе или чай? — Девушка озорно улыбнулась. — Может быть, немного печенья?
Было сложно поверить в то, что я разговаривал о печенье, когда так много стояло на кону. Мне предлагали напитки, чтобы освежиться, прежде чем стать основным блюдом в доме льва.
— Печенье подойдет, — сказал я, — и принесите таблетку аспирина или чего-нибудь посильнее, если у вас есть.
Секретарша нахмурилась:
— Ибупрофен или парацетамол, или что? Надо быть осторожным. У вас может быть аллергия на некоторые компоненты лекарства, — она снова засмеялась. Ее смех был звонче, чем у Полы, и скоро вывел бы меня из себя. — Боже, мы же юридическая фирма, — пролепетала она. — Нам надо подумать об этом.
— Ибупрофен подойдет, — еле слышно произнес я. — Я подпишу бумагу, что беру ответственность на себя.
Она открыла дверь в пустой конференц-зал.
— Чувствуйте себя как дома, а я пока принесу ваш заказ. Потом я скажу, когда мистер Макинтайр будет готов встретиться с вами.
Было сложно чувствовать себя как дома в приемной богов, отделанной деревом, с видом на Пятую авеню. Как раз напротив был Сакс, а немного дальше — собор Святого Патрика. Еще больше богов…
Я мог осмотреть достопримечательности попозже.
Отвернувшись от окна, я посмотрел на часы. Казалось, что слияние тоже могло подождать. Было уже больше четырех часов, но я не торопился. Все же это была фирма Макинтайра, его расписание. У меня было свое расписание, и в нем большими буквами было написано «СЕМЬ ЧАСОВ».
Итак, Эрни прекрасно знал код. Он не был основателем клуба «Близнецы», но очевидно, был в его центре. А что с моим отцом? Неужели он оплатил членство в нем, и ему вручили инструкцию клуба?
Я выбросил эту мысль из головы и сосредоточился на бумагах.
Было время еще раз пробежаться по письму Эрни. Теперь, когда у меня были указатели, его каракули не казались такими уж таинственными. Теперь можно было сказать, что это было письмо человека, торопившегося закончить какое-то дело перед своей смертью.
Найдя в рассказе соответствующие параграфы и внимательно сгруппировав слова по пятьдесят штук, я надеялся понять смысл.
Но смысл не появлялся. Была какая-то нелепица. Во что играл Эрни?
Я перешел к куску из середины параграфа. Все было искажено.
Мне чего-то недоставало.
Эрни уже помог мне найти ключ к тому, чтобы расшифровать другие письма, но над его собственным нависал покров тайны.
В дверь постучали. Вошла девушка с подносом, заставленным более плотно, чем площадь вокруг центра Рокфеллера: сэндвичи, пирожные, печенье, большие розовые креветки, канапе, обсыпанные маком, полоски говядины холодного копчения, пиво, кока-кола, минеральная вода, чай, кофе. И упаковка ибупрофена.
Я пристально смотрел на хрустящую белую салфетку, которая стояла на фарфоровой тарелке. В одном углу был изображен огромный синий логотип со сложным узором. Две руки, соединенные в рукопожатии. Меня вдруг затошнило. На одной руке была изображена напыщенная буква Ш, на другой — В. На пальцах находился значок «&». Я догадался о коде. Это был «Шустер и Вестминстер». Итак, вот что придумали пиарщики за их баснословную зарплату.
Я посмотрел на еду. Могли меня обмануть? Отравить выскочку Бордера. Или, может быть, позволить ему самому наесться до полусмерти.
Я снял салфетку с тарелки. На ней тоже был изображен логотип — аккуратная монограмма. Все были убеждены, что слияние состоится. Они уже оплатили свадебные подарки. Я взял нож и вилку. Опять прекрасное маленькое рукопожатие на приборах.