Она исчезла, оставив окно открытым. Оттуда в комнату влетал морозящий воздух. Но Леви не встал, чтобы закрыть его. Какое-то время смотрел туда, в ночь, где виднелась луна и тучи, крыши домов Митры. Думал. О том, что из сказанного правда. Зачем Кива сказала ему об этом? Почему сейчас перед отправкой, не раньше? Через минут десять он сморгнул и встал. Закрыл окно. Решительно направился к выходу. Нужно было переговорить с Ханджи. Один из этих двоих: Флок или Эрен; не должны поехать на остров. Лучше, конечно, отстранить обоих. Но в таком исходе капитан сомневался. Ведь уже что-то шло не так.
Этажом ниже молодые разведчики закончили посиделки, наполненные радостными и волнительными обсуждениями. Они отправляются во внешний мир. За пределы этих стен. Они увидят всё своими глазами спустя столько лет стараний, жертв и смертей. Насторожённость, мысль о том, что они будут шпионами во вражеской стране, никуда не девались, но и не могли испортить ожидания того самого момента. О таком три года назад нельзя было и мечтать. Однако стоило потерпеть ещё несколько дней, пройти их трудности. Поэтому друзья расходились по комнатам, чтобы завтра уверенно держаться в седле. Форстер, верный привычке, спустился в общую комнату. Саша и Микаса удалились к Блаус, чтобы что-то дособирать. Конни и Армин ушли спать, а Жан пошёл вниз сделать обход. Сказывались офицерские привычки. Эрен же не торопился к себе. Он спокойно плутал по пустым коридорам, подолгу рассматривал вид из окон. Прощался с городом, зная, что не увидит его ещё долгое время. С этой вылазки он не вернётся на Парадиз. Время для его безделья и подготовки закончится. Ему нужно будет много чего сделать, узнать. Встретиться с братом, поговорить с ним. И «подготовить» нападение на Либерио, чтобы пройти тем единственным путём. В какой-то момент бдений нахлынуло тоска по тому, что Хисторию в жизни он более не увидит. Разве что в мечтах и грёзах. Он оставил её вчера, зная, что перед той лежит тяжёлое решение. Принять его план. Но Йегер знал, что та согласится и сделает всё возможное, чтобы избежать участи, нависшей над ней. В конце концов, так будет лучше и для самого острова. А ещё он думал о словах Райсс насчёт Микасы. Любовь? Не привязанность? Грустно улыбающаяся Хистория сказала ему напоследок, что он не любит её так, как Микасу. Просто не понимает этого. «А мы друзья, очень крепкие друзья. То, что между нами, не любовь. Но оно и неплохо. Я рада, что была с тобой, Эрен», её голос звучал в голове, факелом отгоняя видения будущего. Если уж на то пошло, владелец Атакующего тоже был рад, что они провели какое-то время вместе. Это всё, что они могли себе позволить. И быть друзьями, надёжными и уважающему друг друга, может даже лучше. Они любят друг друга, но по-другому. И эта поддержка, готовность встать рядом с ним плечом к плечу будет согревать его в холодные ночи в рядах Марли. Райсс придётся не легче — лечь с другим, нелюбимым мужчиной, чтобы к нужному моменту забеременеть и не позволить себя обратить. Но они оба сделают то, что должно, ради остальных и себя.
— Остальные не понимают, — прошептал парень, путешествия от одного прямоугольника света к другому.
Ночь выдалась вполне ясная и до одури тихая. Казалось, что тишина звенела вокруг в ужасе перед предстоящим. А придётся пройти много тяжёлого и горького перед тем, как Парадиз сможет выдохнуть и более не бояться за своё существование. Но люди сживаются с вещами и пострашнее, чем геноцид остального мира.
— Остальным и не надо понимать, — не замечая, Эрен заговорил громче сам с собой, несмотря на то, что кто-то мог его услышать. — Я справлюсь и сделаю всё это. Потому что кто-то должен это закончить.
Собственный голос успокаивал, хоть и мерещился каким-то другим. Не принадлежащим ему одному — сотням других. Какие-то интонации казались смутно знакомыми, иные же — нет. Разведчик не предпринял особых попыток прислушаться, чтобы вычленить для себя людей. Отца, Крюгера. Эти двое стояли к нему ближе тех, кто владел Основателем. Эти двое делали его работу, его дело, которое должно избавить всех элдийцев не только от угроз, участи рабского существования, но и проклятия Имир.
До отчаяния хотелось и самому оказаться в том будущем. Именно будущем, где у него могли бы быть дети, семья, нормальные отношения и вкус жизни. Полный, насыщенный и беззаботный. Однако этот приз достанется остальным, что не так уж и плохо.
— Но как же это несправедливо, — жалость к себе начала давить, но затем собственные слова, которых он и не мыслил даже произносить, одёрнули это. — Но ты уже начал, и ты знаешь.
От этого Эрен содрогнулся. Такого с ним ранее ещё не случалось. Потряс головой, не понимая, почему страха нет. Только что он сам и при этом не сам себе ответил. Ещё и воспринимает это как что-то нормальное. Впереди замаячил ещё один просвет окна, который как-то по-особому манил к себе. Йегер задумчиво и неспешно подошёл к нему, чувствуя что-то ностальгическое и при этом чуждое в самой душе. Парень с опаской остановился у этого окна, рассматривая ничем не примечательный вид. Ночной город, серебряный свет, оставляющий лишь два цвета этому миру. Но стало как-то спокойней.
— Всего лишь прошлое, — на этот раз слова вырвались вполне ожидаемо и не испугали его. — Всего лишь.
Действительно, сейчас сквозь стёкла разведчик смотрел на прошлое. И не только чужое, на своё тоже. Ведь сегодня ночь… прощаний. Если оборачиваться на свою жизнь — всё было не так уж и плохо. Эрен прислушался к себе, думая о том, как прошла его жизнь, что оставил после себя за вычетом грядущей Дрожи Земли? Друзья с его наветами и наставлением, спасённые на службе люди, те же исследования в которых он принимал участие или хотя бы кое-какие дома в Шиганшине, которые помогал строить.
— Ничто не пустое, — свой голос звучал так сочувственно и так… понимающе, что захотелось рыдать. — Даже если и уходит в никуда. Мы все умираем. Рождение и смерть это красота жизни.
Слёзы всё же потекли. Горячие, обжигающие не хуже пара от титана, но беззвучные. Тишину ночи они не нарушили. Какое-то время парень просто стоял, глотая рыдания, не в силах ничего с ними поделать. В коридорах никто не проходил ни рядом, ни мимо. Казалось бы, что сама судьба смилостивилась, давая такую возможность. Побыть не просто наедине с собой, а открыться самому себе. Оставить всё лишнее здесь на острове. Опустошиться, чтобы ничто не придавливало к земле в тех тяготах. Не тащить с собой всё то хорошее, что случилось с ним за недолгую жизнь. Оставить это всё дома. Не марать о чужую, невинную кровь. Через полчаса стало лучше. Появилось какое-то слабое облегчение. Что-то отпускало его или это же он отпускал сам себя? Эрен и не пытался в этом разобраться. Лучше уже хорошо. Даже появилось ощущение, что он и не один, что его кто-то слушает. А из памяти, определённо чужой, показался краешек образа: раскрытое окно и что-то ещё, что защемило сердце тоской. Не отказывая этому чувству, он повозился с защёлкой и открыл окно, перед которым застыл. Сделал пару шагов назад, ожидая чего-то. Возможно, ещё одной картинки. Но ничего не произошло. Разве что померещилось какое-то движение наверху рамы. Однако проверять это парень не стал. Не тянуло это сделать.
— Я не вернусь, — произнёс Йегер то ли самому себе, то ли кому-то ещё. — Не в этот раз. Прощайте, все.
Постояв какое-то время, Эрен услышал тихое, удаляющееся шуршание, от которого раньше волосы бы встали дыбом, но не в эту ночь. Наоборот накатило прежнее облегчение, что только усилилось. Ему действительно стало лучше. Разведчик прошёл к окну, вдохнул свежий и чистый воздух. В голове наконец успокоилось, и он блаженно зажмурился, подставляя лицо лунному свету, чувствуя себя единым. Той самой точкой схождения всех путей во времени, пространстве, судьбах. Через пятнадцать минут владелец Основателя замёрз совсем и закрыл окно. Теперь можно было идти, ложиться спать, надеясь на хороший сон без всяких сновидений. Все долги закрыты. Завтра пути назад не будет. Возможно, что его и не существовало с того самого момента, когда Карл Фриц возвёл эти стены.