Она напоминала букашку, ползущую по стене. Мы ждали, что вот-вот начнут стрелять, что завоет сирена и спустят собак, но похоже, за ней следили лишь наши глаза. То есть мои.
Хотя луч фонарика не доставал до ворот, мне было видно ее во вспышках молнии.
И вот Дамур почти наверху. А там колючая проволока. Я же говорила ей, когда она только попала сюда. Рассказывала о том, что случилось с девушкой, которая тоже попыталась выбраться отсюда (имя позабылось после того, как ее перевели в другую тюрьму). Нас выпустили во двор, и она попыталась взобраться по решетке, когда охранники отвернулись. Решила испытать судьбу средь бела дня, у всех на виду.
Мы смотрели на нее во все глаза, перешептываясь – оценивали каждое движение. Охранники наконец заметили ее, но даже за оружием никто не потянулся. Они-то знали о колючей проволоке. Шикнули на нас и наблюдали молча. Ждали, когда раздастся крик.
Дамур не закричала. Она оказалась куда крепче, чем я думала. Она вздрогнула от боли, но все-таки перебросила тело через ряды колючей проволоки. Я даже не подозревала, что в ней таится такая сила, хоть мы провели в одной камере не один месяц. Беглянка перепачкалась, к тому же было темно, поэтому крови я не разглядела, но наверняка Дамур поранилась об острые шипы. Тем не менее она перебралась через первые ворота и бросилась ко вторым. Она бежала во весь опор, словно ей было наплевать, даже если лопнет селезенка. Можно подумать, что на воле она ей не понадобится.
А у меня в голове билась одна мысль: вдруг Дамур не знает, что вторые ворота под напряжением?
Быть может, она решила, что раз во всем здании вырубился свет, то система не сработает, и она спокойно переберется через ограду? В логике ей не откажешь, ведь замки на наших камерах тоже работали от электричества.
Однако она ошиблась. Дамур бросилась на решетку всем телом, даже не проверив сначала, есть напряжение или нет.
Ее отбросило назад разрядом огромной силы. Раздалось жуткое шипение. Тлетворный порыв ветра донес до меня запах обгоревшей резины.
Яркая вспышка – такой я не видела никогда. Режущий свет озарил все вокруг.
Ударив в размытую от дождя землю, вспышка погасла, и воцарилась тьма.
Вот как все было. Как рассказать об этом остальным, когда они расспрашивали, видела ли я, как Дамур подбросило вверх, как вспыхнул разряд, – и вообще как, круто было или нет? Да, я видела. Только я видела и другое.
Точнее, другую.
Когда в ослепительной вспышке Дамур упала на землю, стены вокруг нас дрогнули. Открылось окно в иной мир. И, озаренная светом, оттуда пришла она.
В темноте появилось лицо
В темноте появилось лицо. Девушка стояла на лестничном пролете у входа в столовую. Никогда прежде ее не видела! И включила фонарик.
Я знала в лицо всех девочек из «Авроры», из всех четырех корпусов. Знала даже начальника тюрьмы – наблюдала издалека, как он выбирается из своей модной тачки. Мне были знакомы все охранники – их толстые щеки, густые бороды, в особенности сила захвата.
Но это лицо было совсем чужим.
Если бы к нам привезли новенькую, я бы заметила еще в четверг, когда развозила по корпусам тележку с библиотечными книгами. По пятницам я тоже держу ухо востро. Никто не говорил про новенькую. Появиться сегодня она не могла, по субботам автобус не приезжал. Мы каждый день обсуждали все новости: кого скоро выпустят, кого переведут в тюрьму похуже или – под неискренние восклицания «вот повезло тебе!» – получше, кого и за что отправили в карцер, у кого новая сокамерница, кто послал запрос на переселение в другую камеру (снова в который раз Лола) и кому отказали. Я знала все – все имена, все лица, все преступления, в которых признавались, и даже те, которые пытались скрыть. У меня хорошая память. В той жизни в школе я была отличницей.
Эта девушка не выходила из синего автобуса, в котором привозили осужденных.
Волосы у нее были закручены в пучок на затылке. Нам тут не разрешали носить такие прически. Блестящий обруч с блестками отобрали бы сразу, как только она ступила за ворота. На ней были джинсы, всамделишние синие джинсы точно по фигуре. Короткий бирюзовый топ – в одежде такого цвета запрещали являться даже посетителям, он слишком сливался с окружающей зеленью. На ней было множество золотых украшений – сережки, цепочка, кольца, браслет. Чистенькая опрятная девочка из богатой семьи.
Как она попала сюда, да еще ночью? Приходила к кому-то и спряталась? Может, родственница кого-то из охранников?
Ее глаза бегали. Сперва я решила, что она разглядывает нас, но потом сообразила, что это не так. Когда одна из наших с кулаками набросилась на другую, чужачка даже не вздрогнула. Кто-то совсем рядом завопил так, что у меня чуть барабанные перепонки не лопнули. Она не шевельнулась. Стая девиц промчалась позади по коридору. Чужачка не обернулась, не побежала ни за ними, ни от них.