Д: Не за что.», – шатенка вернула лист подруге и обхватила колени руками. – М-да, какой-то он немногословный.
– Вот именно! – Тревис глубоко вдохнула. – Но хорош, черт возьми! Как ты с ним работаешь? Я бы давно его отымела прямо в кабинете.
– Саманта! – Алексис округлила глаза и сглотнула.
– Что? Просто так сказала, не бесись. Да я ему половину вопросов не задавала даже! – девушка всплеснула руками, переводя дыхание. – Никогда раньше не встречала столь раздутого самомнения!
– Ну, он же начальник,– несмело вставила словечко в гневный монолог Гонсалес, – просто привык так общаться.
– Пф, это не дает ему право смотреть на окружающих, как на дерьмо!
– Сэм, правда, хватит, – уже более решительно проговорила Алекс, – ты ведь сама говорила, что он не разговорчив.
– Ну, говорила, – блондинка согласна кивнула. – Хватит о нем. Как твои дела с родителями?
– Завтра мне нужно съездить к подруге моей матери, – Алексис поднялась на ноги, – переговорю с ней… Надеюсь, что-нибудь узнаю. А теперь я пойду к себе, – Гонсалес смахнула с лица волосы, – нужно кое-что посмотреть по завтрашнему совещанию.
– Ладно, я буду здесь, – Сэм щелкнула пультом, возвращая телевизору звук.
Махнув рукой, шатенка направилась к себе в комнату и, захлопнув дверь, прижалась к ней спиной. В очередной раз ей сделалось хуже, девушка ругала себя за то, что взялась читать интервью. Что она узнала? Ничего особо интересного, лишь то, что Джозеф кричит о своей ненаглядной невесте на каждом углу. Но это, в принципе, ей было известно и ранее.
Девушка, шаркая ногами, подошла к кровати и улеглась, уткнувшись лицом в подушку – с каждым днем свадьба приближалась, а Морган как был далеким, там и остался. Это не просто расстраивало, а убивало Алексис, доставляя тупую боль и обиду. Никто не представлял, каких сил ей стоят улыбки и чрезмерная вежливость, всем было глубоко плевать, а Джозеф Адам Морган был в этом списке первым.
К восьми часам Миа начала не столько скучать, сколько волноваться за жениха. Она уже несколько раз ему звонила, однако трубка была выключена, и девушка не находила себе места. Все казалось глупым, тусклый свет свечей на столе раздражал, а медленная музыка, доносящаяся из колонок, бесила. Уолтер уже в который раз приложила сотовый к уху, но монотонный голос без признаков каких-либо чувств сообщил, что аппарат абонента выключен.
– Где ты, Джозеф? – с отчаянием проговорила девушка, глядя на телефон, и вздохнув, бросила его на диван.
Ее поистине жуткие мысли прервал звонок в дверь, и меньше, чем через минуту Миа увидела сквозь стекло любимого мужчину. Все ее страхи пропали, на пухлых губах, тронутых нежно-розовой помадой, появилась улыбка.
– Почему твой телефон выключен?! – Миа решила обойтись без приветствий.
– Разрядился, – Морган беспечно пожал плечами, целуя девушку в лоб. – Ты прекрасно выглядишь, – его взгляд скользнул по коротенькому шифоновому платью розового цвета, – фея.
– Не заговаривай мне зубы, – Уолтер пригрозила пальцем и, посторонившись на секунду, заперла дверь. – Идем ужинать.
– Я не хочу, детка, – Джо поставил на пол портфель, бросил к нему только что снятое пальто, а рядом расположились туфли и носки, – совещание было в ресторане, поэтому я не голоден.
– А для кого я готовила? – Миа насупилась, скрестив руки на груди.
– Сейчас поужинаешь ты, – Джо приподнял пальцем подбородок невесты, заглядывая ей в глаза.
– Я не голодна.
– Миа, ты опять? – брюнет устало склонил голову набок.
– У меня под платьем ничего нет! – выпалила шатенка, надеясь отвлечь мужчину.
Это удалось просто отлично: лицо Моргана вытянулось, брови дернулись, а губы чуть приоткрылись. Несколько минут он с чрезмерно внимательностью изучал Миа, а затем, наконец, заговорил:
– Вообще?
– Хочешь проверить? – Уолтер закусила губу и медленно двинулась к лестнице.
Джозеф послушно шел следом за ней, в который раз поражаясь, как Миа может совмещать в себе столько разных черт. Девушка вошла в спальню, придерживая дверь для жениха.
– У меня кое-что для тебя есть, – Морган достал из внутреннего кармана пиджака голубую коробочку со слегка помятым белым бантом и протянул девушке.
– Что там? – Миа с улыбкой взяла подарок, не спеша открывать.
– Посмотри.
Шатенка несмело развязала бант и открыла крышку. Внутри была еще одна коробочка, но на этот раз бархатистая и темно-синяя.
– Позволь я, – Джо нерешительно достал купленное украшение и открыл крышку, опускаясь на одно колено, как принято было в старину. – Мисс Миа Фиби Уолтер, – начал он хриплым голосом, – позвольте повторно просить вашей руки и сердца, позвольте всегда любить и оберегать вас, позвольте до конца своих дней быть рядом с вами, заботиться и делить с вами радость и горе.
– Милый, – Миа улыбалась, как маленькая девочка, – я уже сказала тебе «Да» и готова делать это снова и снова. Да, мистер Морган.
Джозеф бережно одел кольцо из белого золота с довольно внушительным бриллиантом на указательный пальчик невесты и поднялся, глядя ей в глаза и не говоря ни слова, а Миа выставила вперед руку, глядя на кольца – одно на безымянном пальце, другое на указательном. Не верилось в то, что все происходящее – не сон, не выдумка, в то, что все это правда, по-настоящему. Девушка села на кровать, и Джо устроился рядом с ней.
Они сидели и молчали, держась за руки и глядя друг другу в глаза, словно подростки, которые впервые поцеловалась. Их окутала тьма, расползающаяся по городу, а они сидели, едва дыша. Похожие… Такие похожие, но до ужаса разные. Они всегда любили вечер, именно вечер, а не ночь. То время суток, когда тьма только зарождается, когда начинают слабо, будто стесняясь, поблескивать фонари, когда мир не спит, а только собирается. А еще они любили друг друга. Сильно, страстно, иногда до боли в душе, любили. Крепко, всепоглощающе, с примесью ненависти, любили. Вселенная, они Вселенная друг друга.
– Люби меня, – прошептала Миа пересохшими губами, – люби меня, Джозеф, прошу. Люби так же, как люблю тебя я.
Девушка прильнула к губам мужчины. Целуя его страстно, глубоко, она пыталась показать свою любовь. Она всегда боялась таких поцелуев, боялась показать, как сильно в нем нуждается. Миа боялась два года, два долгих года откладывала этот поцелуй на потом, принимая такие от Джо. Она его любила, хотя могло казаться наоборот, она им жила и бредила.
– Люби меня, Джо, – шатенка отстранилась, – слышишь?
– Люблю, – выдохнул Морган, не веря, что между ними появилось что-то, чего раньше не было, что-то волшебное, похожее на сон или видение, – больше всего на свете люблю.
Отдать за нее все… Как глупо и неразумно для человека такого полета. А он бы отдал? Отдал все, что имеет? И не важно – ей или за нее – отдал? Да, не задумываясь. Он бы остался ни с чем, лишь бы с ней все было хорошо, лишь бы она улыбалась. «Люби меня, – эхом отзывалось в голове, ударяясь в стенки души, – люби меня».