В мужчине смешалось все: любовь, нежность, страсть, желание полностью ее подчинить, желание делать счастливой, волнение, боль… Она – все. Она – мир, Вселенная, бесконечность. Она – то, что невозможно вообразить. Миа – имя, которое будоражило кровь, гоняя по венам в бешеном ритме. Миа – она принадлежит ему, что бы ни говорили. Принадлежит. Плевать, что не хочет этого, принадлежит. Она так сильно его зацепила, сделала невозможное, то, что не делала ни одна из многих.
Скользя ладонью по ее гладкой ноге под складки шифонового платья, Джозеф был самым счастливым. Он ее касается, он может целовать ее всю: от кончиков тонких холодных пальцев до пахнущих цветочным шампунем волос. Он может гладить ее плечи, колени, руки, ключицу. Он может сводить ее с ума. Джозеф осознавал лишь сейчас, какую имеет власть. Руки Миа покоились на коленях, а Джозеф расстегивал платье. Медленно, боязливо… Как в первый раз. Фарфоровая кукла, миниатюрная девочка, которую так легко разбить. Ткань скользнула по нежному телу, и она подняла глаза. Пронзительные голубые глаза, такие, каких нет, наверное, ни у кого.
– Моя, – Морган готов был наброситься на нее так, словно не видел женщин двадцать лет, но нет, он не спешил, он наслаждался, вдыхал, пробовал, целуя ее кожу.
На ней действительно не было ничего – не соврала. Она сидела совершенно нагая и прекрасная, как древнегреческая богиня. И он хотел ее любить. Любить во всех смыслах, любить сильно, нежно, крепко, долго, вечно.
Миа вздрогнула и длинными пальцами расстегнула рубашку, обнажая его торс. Ее любимый мужчина. Ее мужчина. Девушка не дышала, расстегнула запонки, сняла белую ткань с его тела. Расстегнула ремень, брюки, Джозеф снял все остальное сам.
– Люби меня, – снова попросила Миа.
Она просила, умоляла о любви. Она с самого начала знала, что полюбит, поэтому пыталась убежать. Но он не дал. Он привязал к себе. Она жалела? Нет. Она лишь боялась, что он уйдет, оставив ее в любимой темноте, которая была так прекрасна сейчас, таясь за окном, расстилаясь на множество миль, укрывая собой, собирая звезды и огни.
Джозеф любил, желал любить. Он подушечками пальцев гладил любимое, самое прекрасное на свете лицо, перебирал волосы, целовал ее пальцы.
Слова стали ничтожны – дыхание, касания, дрожь в телах. У них свой язык. Он прижал Миа к шелковым простыням, поднимая руки над головой и сжимая запястья. Джо сейчас ею владел – то, чего хотел долгое время. Ее глаза просили, умоляли, звали. Мужчина заскользил губами по телу, телу, которое принадлежало ему, которое он пытал своими ласками, к которому прикасался один мужчина – он. Вот за что он любил, за то, что она была его, за то, что только с ним.
– Моя, – сдавленно прошептал Морган, – ты моя.
Миа освободила запястья и снова могла касаться брюнета. Пальцы скользили по его груди, животу, снова груди, затем по рукам, шее.
– Прекрати! – мужчина не мог терпеть такую пытку и схватил руки девушки. – Как, как мне тебя любить?
Миа выдохнула, отчего грудь поднялась.
Он вошел в нее резко, без предупреждения, как привык раньше. Чего он хотел? Старых ощущений, которые были до нее. Он не хотел сейчас нежности, хотел, чтобы она кричала, как когда-то кричали другие. Но Джо боялся боли, ее боли и ее ненависти.
Его тянуло назад, в прошлое, как в последнее время тянуло всех, он хотел тех же эмоций, которые со временем стали тусклыми.
Миа кричала. Царапала его спину и кричала, как он хотел. Она не просила унять бешеный ритм, хотела дать то, чего желает брюнет, то, что написано в его потемневших глазах.
Джо испытывал прошлое, ту же власть, уверенность, силу, сжимая хрупкие плечи руками, зная, что оставит синяки. Не хотел делать больно, он хотел владеть. Девушка застонала. Сдавленно, хрипло, словно не хватало дыхания, и Джо остановился, ощущая горячие слезы на своем плече.
Он привык к подчинению: в офисе и в постели – а с Миа был на равных. Целуя ее мокрые щеки, он задвигался медленно, наполняя ее собой. Всхлип, еще один, Миа крепко обвила руками его шею. Он снова ее любил. Нежно, целуя и срывая с губ такие сладкие стоны, до умопомрачения…
… Они лежали, глядя в потолок, приводя в порядок дыхание, бешеное сердцебиение. Молчали, думали о своем.
Они любили в своем маленьком мире, ограждаясь стенами роскошного пентхауса, любили и не верили, что судьба бывает жестока.
========== Глава 18. ==========
Утро для Миа началось с довольно неприятной боли в плечах. Поднявшись с кровати и накинув халат, она подошла к зеркалу и чуть приспустила атласную ткань, обнажая загорелую кожу, на которой хорошо виднелись несколько темно-синих пятен. Уолтер пристально разглядывала синяки, ровно до тех пор, пока не хлопнула дверь ванной.
Спешно вернув халат на плечи, шатенка обернулась и робко улыбнулась жениху, который, проведя ладонью по влажным волосам, направлялся к ней, поправляя пояс махрового халата.
– Доброе утро, – Морган поцеловал Миа в щеку и встретился с ее глазами, отражавшимися в зеркале. – Что-то не так? – Джо, хорошо изучивший девушку, уловил в ней напряжение, а в голубых глазах увидел какой-то странный страх. – Ми, что случилось? – он положил руки на плечи шатенки, отчего та сморщилась, и заметил темное пятнышко на коже.
Джозеф решительно обнажил плечи и руки невесты, застыв после этого.
– Черт! – выкрикнул он через минуту, отходя на шаг. – Черт! Черт! – брюнет схватился за голову. – Что я наделал, мать твою?! – у него начиналась настоящая паника. – Черт!
– Джо, все хорошо, – Миа повернулась к мужчине, – ты слышишь? Все нормально, – ее эмоциональное состояние было не из лучших, однако девушка отчаянно сохраняла спокойствие, душа внутри себя страх.
– Нормально?! – Морган пришел в еще большее бешенство. – Ты это называешь нормальным?! – обхватив Миа одной рукой за плечи, другой он опять стянул атлас, обнажая еще и грудь. – Это не нормально! Это синяки! Почему ты еще со мной?!
Девушка испуганно смотрела на жениха снизу вверх. Он был по-настоящему страшен: с дрожащими губами, покрасневшим лицом и глазами, выражающими гнев.
– Этого не должно было быть! Нет! Черт! Не с тобой! – он отступил на шаг и вцепился руками в свои волосы, наклонив голову. – Не с тобой!
– Джо…
– Помолчи! – брюнет скрылся в ванной, а Миа беспомощно села на кровать, сложив руки на коленях.
Она ничего не понимала и снова его боялась. Те минуты, что Морган отсутствовал в комнате, казались девушке вечностью, но дверь снова громко хлопнула, заставляя ее вздрогнуть, и появился Джозеф, по лицу которого стекали капли воды.
– Прости меня, – пробормотал он, раздвигая ноги невесты, а затем стал между ними, упершись коленями в край кровати. – Прости, Ми, – Джо поднял подбородок шатенки указательным пальцем и заглянул ей в глаза. – Я не хотел, нет. Правда, не хотел.
– Я знаю, милый, – голос предательски дрожал, – знаю. Все хорошо.
– Не хорошо, совсем не хорошо, – мужчина уже не кричал, но выступившие на висках и запястьях вены свидетельствовали о том, что он в ужасном состоянии. – Я же знал, – казалось, что Джозеф начал говорить с самим собой, открывая какой-то тюбик, который принес из ванной, – знал, что до этого однажды дойдет. Знал, что так будет, – он несмело заглянул в глаза невесте, – но все равно, – последовал тяжелый вздох. – Так не должно было быть с тобой. С кем угодно, но не с тобой.