Чужаки о Булгакове не вспомнили.
- Крымские, - сказал старший, чудовищно бородатый мужик без левой кисти, и неопределенно добавил, – ходим…
- Кого ищете? – поинтересовался Ксе.
- Смотрим…
- Кого смотрите?
Однорукий пожевал губами; не ответил.
- А ты, эт-та… погляжу-ка я – озверелый, - скаламбурил какой-то плюгавый, подав немного вперед свою маленькую задорную кобылку. Волчок принюхался, но промолчал.
- Есть немного, - холодно согласился Ксе, втайне любуясь на себя.
Бородач скептически оглядел тощую фигуру Ксе.
Учуяв недоверие, Зверь самовольно высунулся из-под плаща, и Ксе ласково-медлительно запихал его обратно. Взамен под свод ладони влилось гладкое и неживое: черен каменного ножа, чей гранит возлагали когда-то надгробием героя… Ксе моргнул и под веками встретил ободряющий взгляд бога войны. Он сжал и вновь отпустил рукоятку, пробуждая нож.
«Не надо», - попросил его голос, сладчайший под звездами. - «Не надо, могучий. Они пропустят».
«…могучий», - эхом отозвалось в мыслях Ксе; и трижды сладостным услышан был голос женщины.
Льга Симферопольская пропускала его сквозь свои владения.
Смиренно.
- Тебя как звать-то? - спросил плюгавый. Он морщился, слушая Льгу, отдававшую мысленный приказ, и в речи его внезапно прорвался сильный московский акцент.
- Ксе.
- Ксений, что ли? Не понял, - пробурчал старший.
- Алексей, - равнодушно ответил Ксе. - Так я еду дальше?
- Езжай, - ответил однорукий. - Храни тебя Неизвестный Солдат.
26.09.04