— Надеюсь, тот кому надо, наше предупреждение поймёт. Кстати, сколько там денег.
— Не считал ещё. Тысяч семь, восемь.
— Если этими деньгами откупаться не придётся, делим на всех.
На следующий день утром мы с Тощим проводили Лекаря в университет. Вернувшись, я застал в нашем доме начальника стражи Зелёного Мыса, с удовольствием пившего вино из наших запасов в компании с Брамином. Он пришёл вскоре после нашего ухода и принёс весть о том, что убийцы пойманы. Они все погибли, когда схватились со стражей на выезде из города. Этих трёх убийц искали давно. В их поклаже нашлось несколько сотен золотых монет и печать из магистрата. А раз печать была у них, то это их рук дело. Они чиновника и убили. Печать мы не видели и даже не спрашивали о ней. Но если это объяснение подходит страже, то о нас и говорить нечего.
— Где Торгаш? — спросил я Егеря.
— В гавань ушёл. Сказал, ты знаешь зачем. Полынь тоже на наёмной коляске укатила. Сказала, учителя поискать.
— Ну, коли всё учиться разошлись, бери оружие, Тощего и идите на берег. Сам вами займусь.
Вечером, за общим столом, мы подводили итоги.
— Дом хорош, пусть даже и кладов в нём нет. С деньгами тоже пока перебьёмся. Последняя добыча потянула на семь тысяч с лишним золотых. Каждый из нас получит по пятьсот. Остальное в общий фонд, которым заведует Торгаш. Лекарь учится, отвлекаем его только по необходимости. Торгаш осваивает лодку. Полынь, удалось найти учителя?
— Нет, Хан. Парня может быть бы и взяли, а со мной и разговаривать не хотят. Спрашивают, у кого наставничество проходила? Я же своего учителя назвать не могу! Тогда требуют клятву полного подчинения. От чего сбежала, к тому и пришла.
— В городе должны быть волшебники, которым деньги нужны. Лекарь! Поспрашивай в университете.
— Понял, Хан, сделаю. Только это, Хан, я же с вами не ходил, за что и мне пятьсот монет?
— Кто-то же должен был в доме кроме Таит и Полыни остаться. Я не буду делить своих людей на тех кто больше сделал и кто меньше. Каждый делает что может. Не будет — расстанемся. Хороший лекарь в команде это предел мечтаний любого отряда. Вот будешь плохо учиться, точно выгоню. И когда ты уже молчать научишься?
— Скоро, Хан. Но я же должен вернуть...
— Вот получишь свою долю и с неё отдашь! — перебил я его, — А до тех пор ни слова об этом.
Лекарь заулыбался и нарочито крепко зажал рот обеими руками.
— Таит, если для дома что нужно, говори Торгашу. Деньги он тебе будет выдавать без стонов.
— Вздыхать можно? — Торгаш потёр ладонь, испачканную корабельной смолой.
— Что с твоим ученичеством? — не дал я себя сбить.
— Всё хорошо. За пять серебряных один дед взялся сделать из меня моряка. Присмотрел я и лодку. Десятиместная, с парусом и шестью вёслами. Нос закрыт, волны не боится. Если что, все на ней уйдём. Стоит десять золотых. Но я ещё поспрашиваю.
— Хорошо. Брамин и я будем учить Егеря и Тощего. Вечерами начнём наведываться в места, где наёмники сидят. Поспрашивать надо.
— Это я знаю! — опять встрял Лекарь, — Три Ножа, Ржавый Кистень и Железное Слово. Ребята предупредили, что бы туда не совался, не любят там студентов.
— Приодеться нам не худо было бы, — сказал до сих пор молчавший Брамин.
— На то и деньги всем даны, — отрезал Торгаш, — сами выбирайте, на что потратить.
— Значит всё, — подвёл я итог.
Два дня прошли тихо и размеренно. На третий Торгаш принёс билеты в открытый театр. Смотрели мы какую то древнюю, по словам Торгаша, комедию, говорят, написанную самим Рапи-Ра. Пьеса была о заболевшей танцовщице, за которой все три действия ухаживал её старый поклонник и партнёр. С яркими воспоминаниями об их бурной молодости и не менее буйных танцах. В конце она выздоравливает и открывает школу танцев. И первой к ней приходит девушка, очень похожая на неё саму в молодости. При дворе хана, где я воспитывался, были и певцы и сказители и танцовщицы. Но это зрелище было совсем другим. Не было свободного места. Люди не только сидели, но и стояли в специальных местах, не отрываясь глядя на сцену. Торгаш мне рассказал, что ругать театр — плохая примета. С таким человеком никто не будет вести дела, ибо удача его покинет. Мне всё понравилось. Егерь, оставленный дома, завистливо вздыхал, слушая пересказ Лекаря.
На следующий вечер я с Брамином и Торгашём пошёл в Железное Слово, как в самую близкую корчму, где собирались наёмники. Зал, с развешенным на стенах оружием, был наполовину пуст. Мы выбрали свободный стол в углу, заказали подавальщице пиво и осмотрелись уже внимательно. Никто ни на кого не обращал внимания. Одиночки и небольшие группы сидели за столами и пили, играли на деньги в какие-то игры, разговаривали между собой.