Существовало большое количество словообразований от понятия "мама", но в те времена, не смотря на близость звучания, их носили разные люди. Так, мама - это та, кто родила. Мать - та, кто воспитала. Матерь - та, кто воспитывала воспитательниц, т.е. главная, самая уважаемая в роде - как правило большуха бабняка. Были ещё мамки - это просто временные няньки, которые занимались воспитанием детей, как некой работой, Матёрые бабы и т.д.
- Я пойду, гляну? - шёпотом предложила Милёшка, сестра Зорьки, на два лета помладше её.
- Цыц, - как отрезала мама.
Милёшка остановилась у самого выхода как вкопанная, к чему-то напряжённо прислушиваясь снаружи.
- Ой, маменьки, - давя в себе ужас, тихо и сдавлено проговорила она, прижимая руки к груди и пятясь от входа назад, - сюда кто-то идёт.
После этого Зорька не помнила ничего.
Пока шёл дождь, вернее лил ливень, который был, в общем-то, не долгим, она валялась на шкуре и мучительно пыталась сообразить, вернее, придумать хоть какую-нибудь версию происходящего, но всё упиралось только в одно - "чёрная степная нежить". Об этой напасти слухи давно гуляли. Налетает, мол, это "отродье ночи" на баймаки, мужиков бьёт, пацанов бьёт, а баб с детьми увозит куда-то в своё подземное логово. Увозят с концами. Никто оттуда ещё не возвращался. Что там с ними делают? Сказывали по-разному, но Зорька почему-то была уверенна, что их там съедают. Хотя говорили, кто во что горазд, но большинство было согласно с Зорькой, вернее она соглашалась с большинством.
Ливень кончился, и она вновь отчётливо услышала человеческие голоса. А может быть, этот зверь по-человечьи говорит, мелькнула у неё мысль, от которой опять всё внутри похолодело, противно заболел живот, и закружилась голова. Ярица поняла, что сейчас снова потеряет сознание и начала глубоко дышать, притом даже в голос. Вывернувшись, она уставила лицо в свободный от шкур проём коробки, откуда проникал свежий воздух. Но тут, откуда не возьмись, в проём заглянула страшная чёрная морда зверя большого и лохматого, с которой чернота буквально текла струями, и она опять отключилась от сознания, издав на прощание не то стон, не то скрип...
В следующий раз она приходила в себя медленно. Поначалу, Зорька никак не могла сообразить, почему её безостановочно трясут, не сильно, как бы ни желая будить, но и не желая при этом оставлять в покое. Глаза открывать не стала. Побоялась. Но поняла даже через закрытые веки, что вокруг светло и благоухает ароматом степного разнотравья. Наконец, к ней вернулся слух, вернее осознание того, что она слышит, и по шороху тележных колёс и фырканью лошадей поняла, что её везут в этой коробке, как на телеге. Зорька приоткрыла глаза до узеньких щёлок. Перед лицом была всё та же берова шкура. Она лежала лицом к стенке. И тут совсем рядом за спиной, низкий мужской голос сказал кому-то:
- Чуть правее держи. Пойдём между холмами.
- Хорошо, атаман, - ответил другой.
Сердце Зорьки заколотилось как сумасшедшее, она с силой зажмурилась и даже попыталась вдавиться всем телом в густой ворс подстилки. Они разговаривали по-человечьи!
Время шло. За спиной молчали. Мерная трясучка успокаивала. Зорька лежала на боку, тупо уставившись в мохнатый ворс шкуры и улыбалась. Почему-то эта шкура напомнила ей прошлогодние Девичьи Дни.
На Девичьи Дни или Гонянье Кумохи, как ещё называли эти три дня, что проходили в полнолуние через десять седмиц от Купальной и соответствует сегодняшнему концу сентября, поздравляли всех женщин, а не только девок. Этот праздник был на прямую привязан к календарю роженицы. После десяти недель ослабляет "хватку", а то и вовсе проходит токсикоз. Плохое самочувствие прекращается. Наконец-то можно и поесть вкусненького и мужа на всю беременность с Купалы определённого принять для получения удовольствия, внимания, ну и подарков, как же без них. Муж в куте гость редкий, глаза не мозолит, душу не мотает и за частую плевать ей на чувства, которые она к нему питает, так как соскучилась по обходительному вниманию и радующим глаз и сердце подарочкам.
Главным препятствием для полноправного бабского праздника являлись подросшие дети, поэтому на эти три дня их с лёгкой душой отправляли гонять Кумоху, но и обособленное празднование молодёжи тоже пустой тратой времени не было.
Бабы не стремились за девками да пацанами приглядывать вовсе не из-за того, что выбранный мужик притащит в её чистый кут себя вонючего и будет там перед ней собой похваляться во всех возможных ракурсах. По большому счёту, мало кто из них похваляться то и мог. Так себе были мужики. А ждали бабы этих дней из-за того, что каждый из этих бычков с волосатой грудью, подарочек принесёт. Да, подарочек не простой, а дорогой, особенный. Для самих мужиков это была архисложная задача и ежегодная головная боль. Именно для этого они хаживали к арам на их Трикадрук, был там у них такой праздник. Именно там искали подарок невиданный, украшение "блестючее", от одного вида которого у соседок глаза на лоб по выползают, да так там и полопаются от завести. Такая разновидность семейной проституции существовала повсеместно. Только не говорите мне, что подобное непотребство за тысячелетия пропали из нашей повседневной жизни. Семейная проституция современной русской культуры не только никуда не пропала, но и расцвела махровыми бутонами. Хотя, по правде сказать, настроение действительно у беременных улучшилось. Мутить прекратило, еда вроде, как и прежде съедобной стала, да ещё ожидание долгожданного подарка, всё это повышало настроение настолько, что откуда-то, мать её, и желание с мужиком по тискаться, всё же появлялось. В общем, подарок подарком, а мужика на три ночи, то же не помешало бы. Какая не какая ласка, какая не какая да услада. Пусть вонючего, пусть с огрызком, но на целый год своего. Как от такого бабу оторвать, да за девками с пацанами караулить отправить. Да, никак. Вот и гулял молодняк эти дни сам по себе. Хотя конечно, на самом деле, было всё не так просто.
Ещё загодя Девятка, ватажный атаман, со своими пацанами, облазили местные леса в поисках пчелиных закладок. Пчёлы к этому времени уже запаковались, готовясь к зимовке, вели себя вяло, из ульев не улетали. Водил ватагу по "сладким" местам артельный мужик по кличке Костыль, главный медовый знаток. Он во всей земле Намучинского рода, наверное, каждую пчелиную семью в "лицо" знал, или что там у них в место морды. Костыль не только знал, где они живут-обитают, но и с кого и сколько мёда взять можно. Бабы поговаривали, что Костыль - мужик пропащий, с самой Лесной Девой в договорах ходит, а значит для баб здешних, в общем-то, как мужик непотребный.
Ну раз уж заикнулись о нежити, то, пожалуй, необходим небольшой экскурс в систему верований речников. Речники поклонялись Троице, центральной персоной в которой для баб была Мать Сыра Земля, для мужиков Отец Небо. Третьей Общностью или Началом, как их называли была Святая Вода. Из всех трёх Общностей только Отец Небо имел персонализацию. Звали его Вал. В отношении человека биполярен, но без должного внимания всегда отрицателен. Основная задача - климатический, обще природный баланс определённой территории. Полового различия, при воздействии на человека не осуществлял. Валы были центральными фигурами пантеона. Культура Жителей Страны Рек, как уже говорилось, сформировалась в период последнего оледенения, когда погодные и климатические условия играли решающую роль в жизни человека. Изначально культ формировался на основе некого "единобожия". Это "нечто" имел единое обобщение, соответствующее сегодняшнему понятию "природа". На каком-то этапе появилось ответвление в верованиях, заключающееся в том, что это "нечто" обрело три головы, олицетворяющие воздух, землю и воду. "Нечто" трёхголовое в ходе эволюционного развития дало следующее ответвление - головы разделились и стали тремя независимыми "общностями", сохраняя при этом триединство. Эти две концепции также некоторое время существовали параллельно. В конечном итоге победу одержал симбиоз: разделённое триединство: Отец Небо, Мать Сыра Земля и Святая Вода, но при этом образ Отца Неба остался трёхголовым. Валы были самыми важными, т.к. они "порождали" погоду, а от этого напрямую зависела жизнь человеческого сообщества. Валов было много, и они "жили" в выделяющихся особенностях окружающего ландшафта. В первую очередь ледяные валы ледника. Когда ледник "ушёл", его заменили земляные валы, холмы, горы. В дальнейшем Валами обзавелись другие ландшафтные особенности: обособленные лески, рощи, даже отдельно стоящие деревья и т.д. Все Валы были объединены в одну артель во главе которой стоял один, избранный остальными над собой. Вал - Большак имел свой ближний круг, "мясо" и ватагу, т.е. общество Валов было выстроено по образу и подобию мужской половины человеческого сообщества того времени. В дальнейшем культ Вала широко расселся по земле в первую очередь на юг (Ближний Восток, юг Европы), где звучал в разных транскрипциях (Вал, Бал, Бел, Ваал и т.д.). В славянских землях он нам известен как Велес, Волос и т.д. В конечном итоге при конвертации культа Троицы к Православию, принял облик Спаса Вседержителя, Мать Сыра Земля преобразовалась в Богоматерь, лишь Святая Вода осталась сама собой.