- И ты прости меня Данух, - так же покаянно проговорила Зорька, опуская голову, - Хавка же мне всё про тебя рассказала. И чё ты думаешь обо мне, тоже. Я просто не ожидала, что ты сразу накинешься. Думала поговорим для начала...
Тут Дануха соскочила, подбежала к Зорьке и буквально кинулась ей на шею, чуть дитя не придавили. Дануха всё просила прощение, размазывая слёзы по щекам, Зорька просто откровенно ревела в голос. Сколько бы это продолжалось не понятно, но ребёнок не стерпел и тоже заревел, но уже так, что бабы реветь тут же перестали.
- Ой, дитятю-то придавили, - утирая слёзы засюсюкала Дануха.
- Она есть хочет, а у меня молоко кончилось, - тут же сквозь слёзы ответила Зорька, тоже утираясь, - забыла, когда ела в последний раз.
- Ой, да чё ж мы стоймя стоим-то, - заметалась сразу баба и схватив клюку с земли заторопила, - айда скорей, там уж стол накрыт.
Обе опустошённые морально и не имеющие больше сил на словесную драчку, они двинулись в поселение, остановившись лишь у источника, попить воды да умыться. Но тут у успокоившейся Данухи взыграл "профессиональный" интерес и под благовидным предлогом, мол традиция такая, сама понимаешь, попросила Зорьку подать водицы напиться. Зорька, прекрасно знала устои бабняка и обязалоку при приёме в бабняк и не чувствуя подвоха, зачерпнула воду в ладонь, протягивая с улыбкой руку большухе. Да, обычаи она знала, только не знала, что бабняка то уж нет и устои эти здесь не действуют. Дануха приступила к процессу опознания с милой ласковой улыбочкой и только лишь принюхавшись, улыбочку её, как ветром сдуло.
- Да-ну-ха, - укоризненно проговорила молодуха на распев, ну только ещё пальчиком не погрозила, поняв, что та делает.
- А я чё? Я ничё, - тут же залепетала баба извиняющимся тоном, и макая пальцами в ладонь.
Долго растирала воду между пальцами, при этом лихорадочно пытаясь осознать только что увиденное. А увидала она своим ведьминным взором нечто до сели даже не вообразимое для неё. И ведьму сильную, и руку Дедову с Неба держащую и объятия Речной Девы, притом свежие совсем и что-то ещё огромное, и мощное, что застилало всё остальное. Это было что-то чужое и не понятное. Облизав пальцы и пряча свою растерянность, Дануха тут же объявила:
- Ну я ж и не сомневалась даже. Водичка своё дело знает, тебя приняла, как родную. Да ты уж прости вековушку за привычки старые. Это ты молода, раз и поменялась, а меня уж только вон речка поменяет, когда отсель понесёт.
Дануха натянуто улыбнулась и зачем-то сгорбившись, посеменила по тропе в лес.
- Ох и пройдоха ты Дануха, - улыбаясь беззлобно Зорька, идя следом, - давай так договоримся, коль надо будет - сама расскажу, а коль нет, то уж прости с собой унесу. Тебе ж тут в глуши легче жить будет.
- Ладно, ладно - тут же скороговоркой согласилась баба, но скорей так, чтоб та не заостряла на этом внимание, мол говори-говори, я потом всё равно это всё с кишками выну, дай только время.
- Кстати, - вдруг встрепенулась Зорька, - а куда это ты меня ведёшь?
- Как куда, - обернулась, не останавливаясь Дануха, - в нашенское поселение.
Зорька тут же встала, как вкопанная.
- Стой, - остановила она бабу, - что значит "вашенское поселение"? Кто там ещё?
Дануха тоже остановилась и вопросительно посмотрела на молодуху, мол чё это ты.
- Так много нас там прибилось, - не понимая вопроса проговорила баба, - а чё это ты испугалась чё ли с твоей-то силушкой.
Зорька не отвечала, но стала мрачна, как туча.
- Да чё случилось то? - непонимающе вскинула руки Дануха, - там все свои. Проверенные. Мужиков нет. Данаву за мужика не считаю, он так, недоделанный.
- Нельзя мне туда, - вдруг жёстко прервала её Зорька и обречённо уронив голову на грудь.
- Почему? - недоумению Данухи казалось не было придела.
- Я для всего света дохлая, - так же жёстко, даже озлобленно начала Зорька, - убили меня. Понимаешь? Труп мой в реке нашли изуродованный. Сам муженёк опознал, потому и не ищут, а коль хоть маленький слушок пройдёт обо мне, что где-то видели, конец света всему будет, притом полный и мохнатый. Они ж костьми лягут, землю рыть будут, но попытаются до меня дотянуться.
- Да не бойся ты, Зорьк, - с загадочной улыбкой проговорила Дануха, - ты уж мне то поверь, тут есть кому за тебя встать, ты ещё просто всего не знаешь.
- Это ты Дануха не знаешь. Вообще ничего - с такой же загадочностью парировала Зорька, - это не я их боюсь, а они меня, притом аж до всеобщего поноса. Потому и искать кинуться, ибо я их смерть будущая, а коль узнают, что где-то смерть их до сих пор расхаживает, всех порвут, но хоть издали попытаются достать, коль хитростью, коль предательством. Как угодно, через кого угодно и чем угодно. Ты даже не представляешь, как они меня боятся и на что способны. И правильно делают. А не передавила я их волчью свору только потому, что оправиться мне надо маленько, да дочь где пристроить, чтоб руки развязать. Хотя понимаю, что Индра, муженёк мой, раз труп нашёл, живую искать не будет, даже дочь искать не будет. Понадеется, что со мной утопла, но Тихий, сучёнок паршивый, пока Звёздочку не найдёт живой или мёртвой, не успокоится, а у него ищейки, по хлеще собак будут. К тому ж и речники на меня поголовно охоту открыли. Мне нигде теперь показаться нельзя, хоть в землю зарывайся.
Дануха, до этого скрючившаяся зачем-то, после этих слов выпрямилась, приняв видную осанку, лицо её стало спокойно и задумчиво. Подошла к Зорьке и твёрдо сказала:
- Ты тоже не знаеш куда притопала. Там, - она указала за спину клюкой, - ТВОЯ волчья стая. Твои девки-припевки, на которых опереться не зазорно и поверь вековушке, каждая из них в ОДИНОЧКУ любой город аров разорит к маньякам собачим, а не то что шайку пацанов-переростков. Они даром дарены, самой Троицей. Дары те не виданые, силушкой немеряные. А ну покажись девка прятана, где есть, - громко крикнула Дануха в сторону леса.
Прямо из-под земли, всего в шагах девяти, выросла странная на вид кутырка. Мало того, что вся в траву да листья была одета с головы до ног, так ещё и лицо под траву расписано. Если б не шевелилась, в шаге не разглядеть. Дануха помолчала, смотря Зорьке в глаза и обняв её за плечи добавила:
- Ты больше не одна, девонька. Тебе теперь целую стаю вести за собой в походы. Ты чё думала, тебя просто так сюда прислали? И Хавка, дрянь старая, и Дева Речная? Да, да, чую я. Так чё давай свои замахи нычь, да принимай девок. Уж все тут, тебя только дожидались. Ты в аккурат девятая будешь, для Валова числа ровного. Да и без атаманши они вообще от рук скоро отобьются. Айда. Сама глянешь.
И выпустив плечи Зорьки, уже уверенно, а не семеня, двинулась дальше. Зорька, ещё раз оглядела странную кутырку, поколебавшись немного, что-то обдумывая и взвешивая, и пошла догонять.
Весь народ собрался на общей поляне перед Данухиным шатром. Столы вырыли и накрыли по кругу на земле. Шкуры разложили, чтоб сидеть, но никто не садился. Все ждали Дануху. Увидев, что та идёт не одна, особые девки все как одна вышли навстречу, сообразив, что Дануха с бывшего баймака водит только особенных, таких как они, но издали признать кого ведёт, не получилось, так как Зорька, сознательно прячась за спину Данухи, подняла повыше Звёздочку, прикрывая ей своё лицо. Только когда подошли почти в плотную, она опустила ребёнка и остановилась, натужно улыбаясь обезображенным лицом. Зорька тоже издали не признала ни одну из своих подруг, пожалуй, только в Елейке ей показалось что-то знакомое, но ярко зелёная роспись лица, не дала ей уверенности в опознании девки. Как только Зорька остановилась, разразилась немая сцена. Между новенькой и встречающими было шагов пару раз по девять, не больше, и похоже никто никого не узнавал. Девки в первую очередь смотрели на изуродованную половину лица, а Зорька на их художественные росписи. Елейка вообще похоже была в шоке, подумав сразу на Степную Деву и не желая того, наовила сразу брякнуться на колени, но удержалась, хоть ножки и подкашивались. Изумление, испуг, распахнутые глаза и рот с узорной зеленью лица, делал её даже в привычной ситуации неузнаваемой. Малха и Красна исхудали, со времени их последней встречи и вот так быстро узнать их было ещё сложнее. Других Зорька вообще видела впервые. Дануха подойдя вплотную к девкам громко рявкнула: