Увидел он её сразу, как только добрались до края огородов. Она, вместе такими же девчонками, весело занималась полевыми работами. Что-то они там пололи, с хиханьками и хаханьками. Индра особо не прислушивался, о чём они там говорили, он был очарован рыжей красавицей. За какие-то две осени, что он её не видел, девочка преобразилась. Огненно-рыжий цветок распустился и превратился в очаровательную девушку. Именно тогда, любуясь ею он неожиданно узнал, как её зовут, а звали её божественно-небесно - Утренняя Заря. "Да, да, - думал тогда Индра, - её не могли звать как-то по-другому. Она самая настоящая Утренняя Заря, величаво прекрасная, божественно чистая, ласкающая своим нежным видом взор. Настоящая богиня утренней зари". Кстати, именно после этого Индра, не верующий в арийских богов, пристрастился к общению с богиней утренней зари Ушас, частенько выходя в одиночестве и кромешной темноте к ей на встречу и проводя с богиней длительные диалоги от одного лица. На обратном пути, будучи весь в мечтах и в состоянии опьянения влюблённостью, потеряв всякую осторожность, он напоролся на заслон мужицкой артели. Их было трое и с ними ещё две собаки. Не понятно, что подумали артельные про чужака на своей земле, но наскочили неожиданно и били по-настоящему, даже не спросив, кто такой и что тут делает. Вдоволь отведя душу, они бросили его подыхать. Еле живой он добрался до отряда. Ватага Индры в тот день отступила, ничего не предпринимая. Атаман, ничего не объясняя, велел тащить его в логово. Он затаил обиду на этот баймак, но набеги на него больше ни разу не предпринимал.
К этому времени сложилась напряжённая ситуация с территориальным вопросом. Ары испытывали демографический бум. Хозяев, истинных аров, становилось больше, вырастали законнорождённые дети, отпочковывались от родителей и формировали свои семьи со всеми причитающимися атрибутами и семейной пирамидой, и стадами скота, в том числе и женского. Но для этого требовалась дополнительная пустая территория, а её не было. Реки и прилегающие к ним земли были заняты жителями Страны Рек. Которые благодаря комфортно обустроенной и продуманной системе деторождения, так же плодились с завидной регулярностью и так же при избытке рода дробились и отпочковывались, занимая любые пустующие земли у рек. Но сложность их расселения заключалась в том, что им были нужны только реки, а занимать земли без рек они не могли, согласно сложившимся устоям. И если по началу те и другие жили компактно, отдельно друг от друга, то в это время огромное количество свободных арийцев и высокородных со своими коровниками хлынули в пустующие, буферные регионы и их соседство переставало быть мирным. У аров после потопа остались представители только пяти народов из семи, а значит пять верховных жрецов. Народы были неравнозначны ни по количеству населения, ни по влиянию, но, тем не менее, им удавалось сохранить некое единство, хотя и не без трений. Роды речников объединялись более устойчивой вертикалью власти на вершине которой стоял род, выбранный общим собранием всех родовых атаманов. Атаман этого выбранного рода был живым воплощением всех трёх природных Начал, всех трёх Общностей мироздания. Он обладал волшебными реликвиями и почитался как трёхголовый Змей: Змей земли, воздуха и воды.
С одной стороны, выборность единого руководителя давало устойчивость общественной системы, её относительную консервативность и вместе с тем моноустремлённость в развитии, базирующуюся на вековых традициях и передаваемых по наследству от предков, но с другой, повышенная плотность населения на определённой территории, накапливала огромный потенциал в противостоянии межродовых кланов, которых становились все больше и многолюднее, а благодаря "плохому" соседству с арами, сильнее и агрессивнее.
И так: росло напряжение в среде аров, росло напряжение среди речников, росло напряжение в отношениях и между обоими системами. До поры, до времени, конфликты удавалось сглаживать путём прямых контактов между двумя верхушками. Традиционно существовали праздничные дни как у аров, так и у речников, на которых собиралась знать с обоих сторон и на этих встречах удавалось решать конфликты мирным путём, но с каждым разом это становилось сделать все труднее и труднее. Если первоначально ары, во многом, зависели от решения вождя Страны Рек, то со временем все поменялось в точности на оборот. Превосходство аров и в людской массе, и в технологической цивилизованности, в том числе и военной составляющей, которую речники просто не имели, поставили коренных жителей в подчинённое состояние, прося защиты у "отцов народов" от бесчинства их подданных. С одного из таких арийских праздников - Трикадрук, с массовым возлиянием Сомы, в жизни всей огромной степи наступил новый, поворотный момент, который переломал и судьбы, и жизни очень многих.
Минула верхушка лета. У речников отгуляла, отплясала, отстонала Купальная седмица. Впереди предстояла финальная бабья пьянка этой седмицы - Кузькина Мать. Поссыкух оставляли на девок. Бабы с молодухами, что впервые мужика попробовали, собирались на пир, варили сборную кашу. В котёл попадало всё, что каждая принесла. Пили пиво. Застолье на берегу реки сопровождалось непотребным весельем. После пьяного застолья, доведя себя до состояния, когда любая река по колено, а горы чуть повыше подола, всем скопом вязали из соломы Кузьку, мужика-куклу. Приделывали к чучелу внушительных размеров член, мягкий на ощупь и свободно болтающийся, одевали его как мужика, но называли его почему-то то Матушка Кузька, то Кузькина Мать. Причём тут Матушка, причём тут Мать? Остаётся загадкой. После чего начинали изгаляться. В шутовской форме его кормили, поили, мыли в импровизированной бане, и во что бы то ни стало, пытались его соблазнить, возбудить и с ним совокупиться. Как они только над ним не изгалялись, что они перед ним не вытворяли. Всё это делалось хором под общий пьяный смех до слёз, но Кузька оставался холоден к их ласкам и как мужчина ничего не мог. В конечном счёте, от обильного и всеобщего внимания, его буквально разрывали на мелкие кусочки, растаскивали на соломинки, катаясь и танцуя голышом на разодранном в клочья Кузьке. Даже отдельные соломинки рвали, доводя его чуть ли не до пыли. Считалось чем мельче кусочки, тем лучше. Мужиков, да пацанов от бабняков на это время как ветром сдувало. Вал мужицкое, конечно, Начало, хозяйское, но и он от пьяных баб, да в столь разгульный праздник, норовил куда-нибудь подальше заныкаться. У аров в это время Трикадрук. Вот туда-то речное мужское население в гости и подалось.
Аров народ, все кому не лень, мухоморы к городским стенам тащит. Кучи навалены, только перетаскивать успевают. Кто таскает, кто трёт, кто жмёт, кто варит, кто разливает да оттаскивает. Кто-то уж сырых грибков наелся, кто-то отвара напробовался. Шум, гам. В общем полный бардак. Одно слово - Трикадрук.
У городских стен, на огромном поле вырос бескрайний городок повозок, крытых и обычных, шалашей, самых разнообразных, от простых веточных до шатров причудливых, матерчатых, какие-то шкурами крытые, разноцветные и пёстрые. Это были три особых дня, в которые многое разрешалось. Здесь и меняльные базары, и игрища различные на любой азарт, на любой достаток. Породистые ары выводили на гулянку все свои кланы, чуть ли не в полном составе. Кроме гуляний и дела делались, торги устраивали, купли-продажи. Повсюду по рукам сверкало золото. Откуда его там столько было? Много здесь было и соседей речников.
Меж двух холмов, в низине, был самый "главный" аттракцион - мордобойня. Именно там, на этом импровизированном стадионе обосновалась знать, как арийская, так и речная. Попасть туда простому смертному было не просто, место это войнами охранялось, цепью по кругу. Там велись беседы светские, важные. Там же и гостевая знать свои дела обделывала. Верховный Жрец со своим приближением устроился вместе с Верховным Змеем речников, который так же при себе имел свой ближний круг, у самой площадки для выступлений и о чём-то беседовали. Притом судя по маханию рук и резвости телодвижений, разговор был не простой и явно друг друга не устраивающий, но рядом стоящие приближенные были спокойны, хотя и поглядывали друг на друга не добро, но было видно, что дело до драки не дойдёт.
Каждый хозяин жизни, а здесь были только такие, считал своим долгом выставить на эти соревнования бойцов, которые специально для этих боев откармливались всякой суеверной дрянью, да натаскивались по специальным секретным методикам. Победа была в высшей степени престижна. Нет, в прямом смысле слова мордобоя здесь не было. Здесь было все чин по чину по векам заведённым правилам, все было разложено по полочкам, да по категориям. И называлось все это боротьё. Боротьё - рукопашное состязание двух бойцов без применения оружия. Это было неким видом спортивного состязания и принципиально отличалось от кулачных боёв и драк. Существовало четыре основных вида боротья. Первый, в схватку (в охапку, накрест) названый в последствии русским. Боец одну руку клал на плечо сопернику, другую подмышку и сцеплял в замок на спине. Конечная цель - опрокинуть соперника, уложив его на лопатки. Второй, об одной ручке (в одноруку, на одну руку. Одной рукой брались за одежду и старались бросить противника на землю. Третий, борьба на вольную. Подразумевался вольный захват тела или одежды. Надо было не только положить противника на лопатки, но и удерживать, пока тот не признает себя побеждённым. И наконец четвёртый, бортьё на поясах. Соперники обхватывали друг друга крест-накрест, держась за пояс противника. Во всех видах, как правило, схватка заканчивалась, когда один из противников оказывался на спине.