— До свидания, Змей Вала, — простился атаман, с недоумением проговорив себе под нос, с уже исчезнувшим колдуном и двинулся к своему маленькому отряду.
На праздник Трикадрук Ардни вывез весь ближний круг с жёнами и прислугой. Для этого он использовал все имеющиеся в наличии города-логова повозки, возы и кибитки. Чуть больше тридцати штук. Кроме этого, для устрашения, с обозом вышел один отряд лучников, который оказался сборный из двух. В состав его вошли женатые, только опытные и самые доверенные лучники. В базовом логове остались остатки лучников для охраны и возничие, с запряжёнными колесницами, в готовности в любой момент подогнать боевые средства к праздничной поляне. Прибыв на место дислокации, расположились кучно. Чуть в стороне от общего стойбища, но как можно ближе к кольцу воинского оцепления. Появление небольшой, но хорошо вооружённой армии ары встретили смятением. «Торгово-развлекательный центр-сборище» притих. Воины, стоявшие в оцеплении, крепче ухватились в свои пики и напряжённо переступали с ноги на ногу. По виду, да и по состоянию они были близки к панике. Не остановись Ардни со своим отрядом в нескольких десятках шагов от них, а подкатись чуть ближе, они бы рванули врассыпную. По воле атамана все повозки, освободив от лошадей, поставили в круг, внутри которого и расположилась вся эта пёстрая армия, состоящая из богато одетых ближников, ещё богаче разодетых жён, мальчиков прислуги, лучников, облачённых, кто во что горазд. На каждой повозке, как часовой на пост, заступил до зубов вооружённый лучник. По правилу проведения этих праздников появляться на общем поле вооружённым не позволялось никому, кроме городских воинов. Ношение любого оружия немедленно пресекалось и наказывалось стражей, но в данном случае у воинов, следивших за этим, почему-то не нашлось никаких претензий к гостям. Вернее, наверняка нашлись, но высказать их никто не решился.
И вот тут произошёл первый незапланированный, но приятно удививший Ардни конфуз. Причиной стала его собственная жена. Сначала Утренняя Заря проспала и Ардни пришлось залазить в кибитку и будить её, а учитывая то, что он и так был на нервах, просто взбесило его, но он удержался. А затем, когда она наконец соизволила показаться из кибитки, вообще началось что-то невообразимое. Все мужики, как с ума по сходили и кинулись помогать ей спуститься, сняв её с кибитки на землю в буквальном смысле на руках. У Ардни «крыша поехала» от ревности, непонятно откуда вспыхнувшей. Он даже, схватив свою дубину и кинулся разбираться, но наткнувшись на светящуюся непонятным светом жену, разомлел, тут же забыл, что хотел кому-то проломить голову и просто заворожённо любовался. Он был в таком эмоциональном состоянии, что даже не помнил о чём с ней говорил тогда. Когда женщины логова под руководством Утренней Зари, сбившись в кучку и под охраной свободных от смены лучников, пошли по торговым рядам и полянам развлечений, атаман с гудящей головой, ничего не понимая, пытался сообразить, что с ним произошло, но кроме того, что эта дрянь применила какое-то колдовство, других объяснений у него не нашлось. Ардни с небольшим отрядом остался в центре обозного круга, где был разведён костёр. Когда жена ушла и наваждение спало, ему нестерпимо захотелось напиться Сомы и кого-нибудь убить, но он держал себя в руках, понимая, что это ничем хорошим для окружающих не закончится. Произошло что-то непонятное, и это непонятное настораживало и напрягало одновременно, но особо подумать над этим ему не дали другие заботы, ибо поток информации на него обрушился со всех сторон и в первую очередь, тогда его интересовали дородные ары, которые столпились за охранением.
Торговый народ, быстро смекнув, что «войско» прибыло не грабить и убивать, а покупать и веселиться, как-то разом осмелели, и базар вновь зашумел привычным гомоном, зазывными выкриками торгующих, то там, то там зазвучала музыка, заголосили, несмотря на то, что ещё только полдень, пьяные песни. Народ на поле сначала осторожно и скованно, но всё же задвигался. Праздничное веселье вновь начинало набирать обороты.
Не пропустили прибытия Ардни и высокородные. Они чуть ли не всей толпой вывалили на холм с внутренней стороны оцепления, но всё же решили понаблюдать исключительно издалека, а когда повозки непрошеных гостей встали в круг, а их пёстрые женщины с охранным отрядом устремились в торговые ряды, и вовсе ретировались. Постепенно покидая холм, спускаясь к борцовской площадке, где, собираясь кучками, о чём-то яростно жестикулируя, начали обсуждать какие-то, наверное, очень насущные вопросы. Самая предсказуемая реакция была у речников. Они все как один всполошились, сбились в стаи, и обозлённо посверкивая глазами, сначала просто стояли, хмурой и мрачной толпой, видимо обдумывая свои дальнейшие действия, а затем стали небольшими группами ходить за охраняемым отрядом женщин ненавистных для них людей, но на конфликт, так и не решились.
Вернуться к обдумыванию непонятного, колдовского поведения жены ему пришлось, когда она, обойдя все торговые и развлекательные ряды, пришла обратно в стан Ардни. Притом сделала она это опять вызывающе. Она прошла вдоль строя вооружённых воинов оцепления, которые бросали к её ногам свои пики и вставали на колени. Подобное поведение не укладывалось ни в какие рамки и вызвало оцепенение у всех, кто это видел. Когда она вновь подошла, светясь в колдовской улыбке к своему стойбищу, Ардни вновь почувствовал её морок и серьёзно заволновался, ибо абсолютно не мог ему противостоять. И только когда усталая Утренняя Заря повисла у него на плечах и сняла морок, он призадумался. Колдовство, которое она тут продемонстрировала стоило изучить повнимательнее и как следует с ним разобраться, но потом.
Вот так, довольно напряжённо для всех прошёл весь день. Наступал вечер. Всюду по полю засверкали огни костров. Народ, уже упившись, веселился без каких-либо моральных ограничений. Всюду стоял шум, гам, визг, смех. Праздник подходил к своей вечерней кульминации.
Ардни, просидевший и пролежавший весь день у костра, облачился в жреческий наряд, накинув его по верх кожаного панциря брани, хлебнув, наконец, изрядную дозу Сомы, в сопровождении небольшого отряда вооружённых ближников, вышел из обозного круга и не быстро, но уверенно пошёл к оцеплению. Воины уже не стоявшие, а сидевшие на траве, держа пики у ног, резко соскочили и нервно засуетились. Ардни, подошёл к одному из воинов и остановился прямо перед ним, подав знак рукой, так же остановиться и своему отряду. Он спокойно осмотрел до смерти перепуганного воина, на лбу которого заструился пот, и атаман даже почувствовал исходящий от испуганного стража запах страха. Затем, повернул голову в сторону и обращаясь к своей охране, тихо велел:
— Ждать здесь.
После чего обошёл стоявшего, как вкопанного воина и направился к шатёрному городку за холмом. Ни один из стоявших в оцеплении даже не шелохнулся, ни то чтобы попробовать его остановить.
У шатров горели костры, возле которых небольшими группками сидели люди, судя по виду из прислуги. Ардни не прятался. Шёл спокойно, как обычно и эта обычность была лучшей маскировкой, а быть замеченным и тем более узнанным в его планы не входило, так как привлекло бы, пожалуй, всеобщее внимание, а шум и внимание ему были сейчас не нужны. Подойдя к нужному ему шатру с противоположной стороны от входа и обходя его, услышал, что внутри негромко разговаривают. Ардни притормозил, прислушиваясь и чётко определил, что внутри трое, хотя слышал голоса только двоих. Как он определил? Он сам не знал. Где-то в районе борцовского круга загудели дудки, забили барабаны, запели высокие девичьи голоса. Там начинался очередной раунд боёв. Народ у костра на входе в шатёр вскочил с мест, а так как пламя огня не давало рассмотреть происходящее внизу, все отошли от входа за костёр, и Ардни не останавливаясь, лишь тихонько хмыкнув обстоятельствам, спокойно вошёл в шатёр, так никем и не замеченный. Посреди шатра то же горел костёр, но этот костёр резко отличавшийся от уличного. Несколько аккуратных и одинаковых с виду поленьев были сложены строгим образом, что сразу указывало на то, что он ритуальный. Около него полукругом сидело трое. Судя по одеянию, все трое были жрецами, притом примерно одного возраста. Ни старые, не молодые, осеней тридцать, наверное. Тот, что сидел по центру, увидев вошедшего, замер, держа небольшую чашку с ритуальным жиром в одной руке и деревянную ложку в другой. Двое сидевшие по сторонам, обернулись на шум от входа и, так же, как и центральный жрец, превратились в статуи. Ардни осмотрелся, оценивая обстановку и ничего не говоря, подошёл к троице и уселся на траву напротив «статуи с чашей». Он ещё раз внимательно осмотрел жрецов, останавливая подолгу взгляд на каждом. Сома в голове начала действовать как надо. Холодное спокойствие рассудка разлилось и засветилось внутри. Он почувствовал их страх и полную свою безоговорочную власть над ними. Жрецы не отмирали, сидя, как загипнотизированные. Их широко открытые глаза, с отблесками пламени костра, казались не живыми.