- Уснула, - сказала она тихо, - будем надеяться не помрёт. Тут был ещё кто?
- Был, - сухо ответила девчонка, - двое. Там валяются.
Голубава замялась, поборолась сама с собой с каким-то внутренним противоречивым чувством, а затем неожиданно попросила:
- Дай мне кого-нибудь убить.
- Ты же не умеешь стрелять, - всё так же монотонно без эмоций ответила Неважна.
- А я вот этим, - буркнула Голубава, выставляя перед собой увесистое древко копья с широким лепестковым медным наконечником.
Не успела Неважна, что-либо сказать, как с края ямы, на скорости сиганула фигура мужика. Он, быстро, не обращая внимания по сторонам, второпях развязывал штаны и повернувшись к ним спиной, резко присел, скрывшись за кучей мусора. Голубава перехватила копьё и кинулась к обосравшемуся мужику, а тот за шумом естественного процесса и из-за собственного голосового сопровождения, не услышал набегающей сзади собственной смерти. Голубава обогнув кучу со всей силы и с каким-то утробным рычанием, вогнала копьё ему в спину. Полная ярости и праведного негодования, рыча и матерясь, она какое-то время пыталась выдернуть оружие из тела обосранца, валяя его по снегу и в собственных экскрементах. Тело дёргалось от каждого рывка, но наконечник не отдавало. Только когда она вообще озверела и начала дёргать копьё туда-сюда, ей удалось вырвать из трупа своё оружие, разворотив ему пол спины и перемолов, наверное, все внутренности. После чего запыхавшись со взъерошенными волосами, выбившимися из-под шапки и прилипшими к вспотевшему лицу, вернулась к Неважне, на лице которой, наконец-то, появилось хоть какое-то выражение. Охотница была удивлена.
- Всё, - бросила запыхавшаяся и радостная Голубава, подойдя вплотную, - кажись полегчало. Пойду обратно. Посмотрю, что ещё можно сделать с Белянкой.
И ушла к пострадавшей. То, что только что произошло, не только принесло "облегчение" Голубаве, но и вывело из какого-то странного ступора Неважну. Она встрепенулась, оглянулась, поморщилась и также стала вылезать из этой вонючей ямы. Охотница поднялась наверх. Огляделась. Вокруг одни пни и редкий кустарник. Она закрыла глаза. "Это не зверь", - сказала она сама себе тихо, - "это хуже зверя. Они твой лес вырубили. Они моих подруг убивают. Они моего отца убили. Я дитя леса. Я твоё дитя Лесная Дева. Ты единственная, кто у меня осталась, и я хочу начать охоту на этих нелюдей. Дозволь". И так же как раньше лося или белку, зайца, или какого-нибудь другого зверя, она отчётливо почувствовала людей. Самцов. Даже на расстоянии она почуяла их вонь, мерзкую, резкую и отвратительно противную. Их было много, и они были повсюду. Она повернула голову по направлению к тем, кто был ближе всех и как любого другого зверя, на которого охотилась раньше, повела их на себя, под выстрел. Их было двое. Она явно представила себе, как они идут вон к тем кустам. И они пошли. Два хлёстких хлопка, один за другим с протяжным шелестом оперившегося ветерка, и оба рухнули со стрелой в глазу. Неважна спокойно, бесшумно, как ходила всегда, подошла к добыче, вынула стрелы, вытерла их и принялась за следующих.
С начала ей казалось их было так много, а не успела она оглянуться, как они кончились. Неважна, даже сразу не поняла, куда это они делись, но оглядев последнее место расстрела, где валялись убитые мужики, устало присела на пень, поняв вдруг, что не так их много, оказывается и было. На неё напало унынье. Ни жалость, ни угрызение совести, ни усталость, которая обычно наваливается после перенапряжения, а самая обыкновенная унылость. Она пошла обратно, искать Голубаву и почти уже дойдя до ямы, неожиданно вспомнила, что пришла выручать знакомых девочек и вторая была где-то там, откуда она только что ушла. Пришлось вернуться обратно. Бурю она нашла в странном деревянном доме. Она раньше не видела таких. Большой, сложенный из брёвен, с острой крышей из ёлочных веток, уложенных охапками в несколько слоёв. На входе висела шкура тура. Она хотела сорвать её, но на это у неё ни сил, ни веса не хватило. Отодвинув её в сторону, увидела внутри другую. Заглянула за вторую. Внутри дома было темно и со света вообще ничего разглядеть было невозможно. Тогда недолго думая охотница достала из-за голенища сапожка свой охотничий нож и срезала обе шкуры, впуская себя и дневной свет вовнутрь этого мрачного дома.
Снежная Буря лежала в самом углу, свернувшись калачиком и отвернувшись к стенке. Неважна подошла к ней и долго стояла, чего-то ожидая, но та не подавала никаких признаков жизни.