- Зорьки!? - почти в один голос выкрикнули Малха с Краснушкой, которые с задержкой отреагировали на знакомую кличку.
- Зорьки, Зорьки, - тут же осекла их Дануха, - не мешайте. Вона Елейка опосля вам всё расскажет. Давай Данава.
- Ну в общем здоровый такой боров, три меня, наверное, будет и весь в кожу обтянут с головы до ног и кожа та похоже толстенная, не для ваших стрелочек, - уточнил он, оборачиваясь к Неважне, - и в упор не пробьёте, так что имейте ввиду. А второй высокий, но не такой здоровый, но тоже важно так держался. Кстати именно он и говорил о чём-то с Хавкой. Мы далеко засели не слышно было, но судя по лицам разговор у них был серьёзный. Хавка боком стояла и было видно, даже издали, что крепко призадумалась, а тот длинный вроде как уговаривал. Здоровяк вообще молчал, видать так, только для силы был приставлен. Потом Хавка кивнула, вроде как соглашаясь и бегом в избу. Выскочила оттуда уже с узелком, залезла к ним на салазки с забором, и они шустро так уехали. Во как.
Наступило молчание.
- А Хавка это кто? - голос Неважны прозвучал ожидаемо.
- Да так, - ответила задумчиво Дануха, - вяковушка древня одна. В соседнем баймаке за я*и-бабу сядела. Даром никому нужна не была, а тута смотри-кась. Уговаривали, говоришь?
- Странно это, - неожиданно подала голос Хохотушка, - я сколько баб, да девок видела, все одно говорили, что от нелюдей никто слова не слыхивал, будто немые они и говорить не умеют.
- Ну, и чё думашь, Данава? - спросила брата Дануха.
- А чё тут думать, - ответил он обречённо, - видать в повитухи они её звали, как пить дать. А раз Хавка согласилась, значит знама к кому.
- Правду говоришь, - согласилась баба, - я тож так думаю. Ну ящё чё? Чё про логово узнал?
- Ничего, - буркнул колдун, - наша лекарка так на нас и не вышла. Видно нет уж её и давно. Что атамана Ардни зовут, так это узнали в городе, кроме того ходят там слухи, что в логово много девок нагнали. Пацаны выросли. А судя по тем двоим что у Хавки были, то даже переросли уж давно.
Опять наступила тишина. Все задумались, каждый о своём.
- Ладноть. Поздно уже, - закончила сбор старшая, - давайте по норам. Да, новеньку оденьте. Елейка, Малху с Краснушкой к себе пока возьмёшь. Всё. Разбежались.
Следующее утро ранним было не назвать. Похоже в эту ночь вообще никто не спал, решив выспаться днём. Ну с Елейкиным шатром было всё понятно. Собрались подруги детства и хоть жизнь их ненадолго раскидала по разным углам, внеся серьёзные коррективы в их человеческую сущность, тем не менее, дружеский трёп к утру вернул отношения почти в прежнее русло. К тому же раскрытый секрет Малхи со своим даром, значительно сбил с неё спесь, и она гонору поубавила. Данава в свой шатёр спать пошёл от Данухи тоже только под утро. У них было о чём поговорить без свидетелей. Голубава не спала, лихорадочно просчитывая различные варианты предстоящего похода и обустройства быта. На почему-то сразу решила, что ответственна за все эти дела и от того сильно волновалась. Ей очень хотелось во чтобы то не стало блеснуть перед всеми своим умом и умением логически мыслить, и она убедила себя в том, что предстоящий день станет экзаменом на "нужность" её в этом хороводе особенный девок. Хохотушка была с сыном. Тот мучился с животиком всю ночь и молодая мама про прыгала вокруг, не решившись пойти за помощью к Данухе из принципа. Буря с Белянкой тоже ночевали в одном шатре и тоже не спали. У этих проблема была сродни Голубавиной. Они чувствовали себя белыми воронами, то есть несколько ущербно среди всего этого чуда и подруг со сверх способностями, так как не обладали ничем, а так хотелось, аж зубы сводило. Неважна тоже не появилась с утра, а значить тоже не спала, только не понятно почему. В общем уснул лагерь лишь под утро и к полудню ещё крепко спал, когда Воровайка подняла всех на уши.
Как и положено главной охраннице, о тревоге в первую очередь она доложила Данухе, как старшей. Та, ничего не соображая спросонок, накинула тулуп на плечи, не одевая верхнюю рубаху, обулась и с не прикрытой головой, но схватив заветную клюку, выскочила наружу. Сорока металась по кругу поляны и трещала во всю свою сорочью глотку. Дануха задрав голову, напряжённо следила за её виражами, стараясь определить направление угрозы, но та как с ума сошла и единственное, что поняла из её выкрутасов Дануха, так это то, что сорока была в полной панике. Тут выскочили из своего шатра Буря с Белянкой, полностью одетые и вооружённые с уже наложенными стрелками, готовые к бою. Тут же выскочил перепуганный Данава вообще в одной нижней рубахе, босиком, но с посохом в руках. Следом из своего шатра показалась Голубава с медным топором. Остальные даже носа не высунули. Продрыхли всё на свете. Дануха, бросив следить за Воровайкой осмотрела мельком поляну. Белянка с Бурей стояли вдалеке, абсолютно спокойные, опустив свои луки и смотрели на неё как-то странно, настороженно. Голубава тоже опустила топор, но смотрела куда-то мимо Данухи, ей за спину. Старшая уже хотела обернуться, но по пути увидела Данаву, который что-то взвизгнув, кинулся обратно в свой шатёр. Только тут Дануха наконец обернулась и обмерла. Всего в шагах два раза по девять стояли три белых колдуна с посохами и с ними молодая баба, так же, как и колдуны одетая во всё белое. Из всех она признала только Лада, бывшего Хавкиного "колдунка", остальных видела впервые. Те стояли как вкопанные, важные из себя, особенно впереди стоящий и надменно осматривая поселение, всем видом выказывая недовольство отсутствием должной встречи таких их великих, грозных и уважаемых. Дануха наконец одела тулуп в рукава, запахнулась и медленно двинулась к гостям. Костеря их про себя, мол припёрлись тут. Сбоку выскочил уже одетый Данава и пристроился к ней. Гости продолжали стоять и навстречу не двинулись. Дануха вдруг тоже остановилась, пропуская вперёд братца. Её голову посетила здравая мысль: "Эт ж колдуны! Вот пускай колдун их и встречат. Она т тут причём". Данава, дойдя до гостей, низко поклонился в пояс и залебезил: