Но не стану больше отвлекать от твоих ратных занятий. Жду с нетерпением. Твоя Маша».
– Что, Антон Иванович, никак, не случайно меня отстранили от командования? – Зетлинг по своему обыкновению принялся размышлять вслух. – Неужели опять мчаться в Петроград, или еще что похуже? Неспроста все это. Ну да ладно…
Зетлинг вышел из хаты, и в лицо ему пахнуло такой необыкновенной прохладой и свежестью, которую только и можно было ощутить донскою весной в стародавние, дедовские времена. Он расправил плечи и вдохнул всей грудью.
– Нет! Нечего ждать! Сейчас же, по коням!
Зетлинг вбежал в комнату, сорвал со спинки стула китель, сунул сверток с бумагами за пазуху, торопливо перекрестился и выбежал вон.
– Седлай! Живо! – приказал он казаку. – Передай, что я уехал в распоряжение штаба войск.
Ошарашенный казак очнулся от дремоты и взнуздал пегого жеребца.
– Ну, бывай, брат, – Зетлинг обнял казака, – бейтесь крепко. Бог в помощь!
Глава третья, в которой речь пойдет об особом поручении
По залитой солнцем мостовой проскакал офицер, и, размахивая шашкой над головой, крича «Посторонись! Прочь!», рассек праздную толпу зевак, и исчез за поворотом. За ним, подпрыгивая на старинной мостовой и неуклюже раскачиваясь из стороны в сторону, пронеслась коляска. Сидевшие в ней благообразные мужи в штатском приветствовали собравшуюся публику взмахами рук и также исчезли в раскаленном пыльном мареве. За пролеткой скорой рысью проехало еще несколько казачьих офицеров, и наконец в дальней оконечности бульвара показался виновник столь многолюдного собрания. Генерал Деникин был задумчив. Злоключения последних лет легли хмурой тенью горьких раздумий на его широкое, скуластое лицо. Он скакал, не поднимая головы, в надвинутой на брови фуражке. Его сопровождали два офицера на гнедых жеребцах с шашками наголо.
Внезапно монотонный гул вокруг вспорол отчаянный вопль: «Куда?! Стой!» – и свист городового. Деникин инстинктивно поднял голову и увидел, что навстречу ему из толпы рвется человек. Удерживаемый за левую руку казаком из оцепления, в правой он сжимал сверток, перевязанный голубой лентой.
– Стой! – перекрывая всеобщий гвалт, заревел городовой и направил на бьющегося в объятиях казаков человека пистолет.
Деникин остановился и с недоумением разглядывал разворачивающуюся сцену.
Придавленный к земле нарушитель спокойствия оказался юношей, хилым, но с поразительной силы, необычайной глубины ненавистью во взгляде. Он лишь хрипел, с заломленными руками, прижатый к брусчатке головой, и исподлобья, одним глазом, сверлил Деникина. Но вдруг, решительным усилием, он вывернулся, освободил руку, схватил лежавший на мостовой сверток и с силой ударил его о брусчатку.
Прогремел взрыв.
В небо взлетели обрывки одежды, брызги расколотого камня, пыль, тела казаков и террориста. На мгновение это месиво застыло, но тотчас же рухнуло оземь. Деникин тронул поводья и галопом поскакал прочь. Вслед ему неслись свист околоточного, крики, стон и отвратительный гвалт.
Тем временем, пока к месту невообразимого по своей бессмысленности события собирались дворники, пока разбирали мусор и складывали в наскоро сколоченные гробы останки жертв, в Новочеркасск с востока и запада въехали два всадника. С запада в город влетел отважный Дмитрий Родионович Зетлинг, не дождавшийся попутного эшелона и загнавший в пути двух коней. С востока в Новочеркасск въехал неустрашимый Александр Минин, который никогда не ждал попутных эшелонов и в то же время не находил нужным жертвовать ради сиюминутных устремлений здоровьем своего великолепного гнедого скакуна.
Зетлинг проскакал по окраинам города, мимо него промелькнули заводские трубы и нескончаемые улочки старинных палисадников и цветников. Он помчался по брызжущей майским солнцем мостовой и наконец оказался у цели. Отдав измученного коня на поруки швейцарам, Зетлинг вбежал в фойе огромной желтой гостиницы с красочной вывеской «Европа».
– Где остановилась Мария Александровна Петлицкая?
Барышня за столиком окинула нашего героя, забрызганного дорожной грязью, недоверчивым взглядом. Нехотя раскрыла журнал и, полистав для позы страницы, жеманно изрекла:
– Седьмой номер. На втором этаже направо.
Зетлинг мигом оказался наверху и уж было намеревался войти, но дверь оказалась заперта. Он постучал, но, окончательно потеряв душевное равновесие, принялся неистово тарабанить по содрогающейся двери. В коридоре показалась горничная, вслед за ней появились пожилая дама и офицер.