Разыгралась сильная пурга, обычная в открытых степях Запорожья. В такую погоду, говорят люди, даже бешеной собаки на улице не увидишь. Не могло быть и речи о том, чтобы выйти в степь. Пурга ломала все планы Эльки. «Экая напасть! Теперь сиди и жди, — пока кончится метель»..
Элька отлично знала, что хуторяне относятся к ее затее холодно, не хотят в такую погоду выходить в степь. Но она твердо решила проверить все скирды. Сначала с активом, а уж потом, когда обнаружится пшеница, всех колхозников привлечет. Лишь бы действительно найти эту пшеницу! С каким нетерпением она ждала, что покажет первый выход!
Синяков решил, что ему не к чему оставаться здесь, в Бурьяновке, и уехал на соседний хутор. Пусть Пискун сам изворачивается… Юдл неутомимо суетился на колхозном дворе и по нескольку раз в день, не глядя на вьюгу, под разными предлогами забегал к Эльке. Озабоченно потирая озябшие руки, он все толковал о хлебе, который они добудут из скирд.
— Что и говорить, вы совершенно правы, товарищ уполномоченная, надо перемолотить… Колхозники не верят, что из этого что-нибудь получится, но я голову даю… Что и говорить! Если уж вы взялись, обязательно должно получиться. Как же иначе! — И тут же пользовался случаем бросить тень на Меера Волкинда: — Это он во всем виноват, все беды от него. Разве вы знаете, что это за человек! — Завхоз с опаской оглядывался по сторонам. — Ведь это крот… Только копает… Если бы не я…
Элька избегала его, как могла, старалась от него отделаться. Уж очень он был ей неприятен. Но, может, он в самом деле хороший хозяин, если Синяков его хвалит? Все время бегает, отдыха не знает, обо всем печалится…
Лишь на четвертые сутки утихла метель. Рано утром, когда Элька только поднялась, к ней прибежал Юдл Пискун.
— Ну, товарищ уполномоченная, — он зябко постукивал ногой об ногу, — время на месте не стоит. Идемте, а? Что и говорить?… Я всю ночь не спал. Хочется уж посмотреть, как из молотилки посыплется зерно. Еще как посыплется… И все Волкинд. А теперь он настраивает людей против. Говорит: «Ничего не получится…»
— Может быть, он прав? — Элька испытующе посмотрела на Юдла.
Юдл даже опешил.
— А, что он понимает!.. Раз вы взялись, так и думать нечего!
— Молотилка в порядке?
— Что за вопрос! Ведь вы велели — так о чем может быть разговор! У меня уже давно все в порядке. Ждем только вас…
Элька надела полушубок, повязала голову платком.
— Мороз немного полегче стал? — спросила она.
— Вроде не такой сильный. Ветрено только… Может, вам нужны валенки? Я могу принести…
— Нет, нет, не надо!
Элька шла быстро, Юдл еле поспевал за ней.
— Смотрите, замерзнете. Давайте сбегаю за валенками, а? Я живо…
Элька досадливо поморщилась и ничего не ответила.
На колхозном дворе их уже ждали Хонця, Хома Траскун, Калмен Зогот. В стороне, как чужой, стоял Меер Волкинд.
— Ну, что скажете? Хорош морозец? — нарочито бодро крикнула Элька, подходя.
— Силен! Как ножом режет.
— Ничего, ничего, в степи согреемся, — приговаривал Юдл, подплясывая на месте. — Что скажете, товарищ уполномоченная, а? Пусть только посыплется пшеница — мигом сбросим с себя кожухи…
Грицко запустил мотор, и трактор медленно тронулся, волоча за собой поскрипывающую молотилку.
Услышав гудение трактора, колхозники высыпал на улицу.
— Смотри, они в самом деле выходят в степь. И она тоже, — сказал Риклис, увидев Эльку. — Охота была в такой холод! Лишь бы покрасоваться…
— Вот так девка!
— Ну конечно! Они там намолотят столько да еще столько…
— Ух, и озябнут же!
— Что же ты-то не идешь, первый колхозник?
— Я еще с ума не сошел молотить пустую солому! — со злостью отозвался Риклис. — Пусть мне сперва покажут хотя бы мешок пшеницы, тогда я, может быть, тоже пойду. Найдется кому мерзнуть и без меня…
И в самом деле нашлось еще несколько охотников, которые пошли за молотилкой.
Трактор медленно полз вверх по улице. Юдл, забегая то с одной, то с другой стороны молотилки, кричал Грицко:
— Куда поворачиваешь? Там ведь канава! Осторожно! Еще сломаешь что-нибудь…