— Никак говорит чего-то, — прошептал Лычкин.
Молча, неподвижно, почти не дыша, стояла вся деревня на берегу и, не сводя глаз, смотрела на Степана Андреича.
И вдруг звон, гул, рев ударил по толпе. Полетели сорванные ураганом шапки, платки, захлопали подолы юбок, заметались растрепанные бороды, дыбом встали волосы на непокрытых головах.
А самолет развернулся и быстро побежал по воде. Потом он еще оглушительнее, еще яростнее взревел, оторвался от воды, новис в воздухе и прямо-прямо понесся в небо, все уменьшаясь и уменьшаясь.
— Андреич-то наш! — сказал Кузя, оборачиваясь, — одно слово Илья пророк! Гляди, гляди — в небо летит! В самое небо кроет.
Две недели жил я в лесу без Степана Андреича. Сразу, точно с горя, испортилась погода, наступили дождливые, хмурые дни. Покраснели, побагровели широкие лапы кленов, черными стружками повисли хваченные утренниками резные листочки рябины, пожелтели березки.
Как-то притих, опустел лес. По утрам, когда на плетнях и в тени от почерневших стогов сена еще лежал иней, в высоком холодном небе тянулись на юг зыбкие треугольники журавлей.
Кончилась осень. Шла, надвигалась зима.
И мне пора было домой.
Я нанял подводу и поехал на станцию.
Сидя в углу на жесткой скамейке, глядя, как по мутному дребезжащему стеклу плывут холодные белесые струи дождя, я думал, под гул и качанье вагона, о своем друге Степане Андреиче.
«Где-то он сейчас? — думал я. — Жив ли, целы ли его ноги? И как мне его найти? Надо, пожалуй, сначала искать санитарную авиацию, а уж там мне скажут, куда угодил мой приятель».
И в первый же день, как я вернулся к себе домой, на пятый этаж ленинградского каменного дома, я принялся разыскивать по телефону Степана Андреича Медвежью Смерть.
В справочном бюро мне дали телефон 5-16-64.
Я позвонил. И чуть только в телефонной трубке загудел звонок, как кго-то рывком сорвал трубку там, на другом конце провода, и сильный голос отчетливо крикнул:
— Отряд слушает!
— Какой отряд? — спросил я.
— Отряд санитарной авиации Красного Креста, — все так же бойко и весело отрапортовал голос.
— Товарищ! — закричал я в трубку. — Товарищ, скажите, пожалуйста, как бы мне узнать про одного больного. Знакомый мой один. Степаном Андреичем зовут. Ему ноги капканом перешибло. Недели две, должно быть, тому назад его привезли сюда на самолете.
— Минутку, — ответил голос. — Подождите. — В трубке послышалась какая-то возня, тихий разговор, и все тот же голос опять закричал: — Слушаете? Откуда был вызов?
— Из провинции, — поспешно ответил я
— Вот чудак-человек, — известное дело— из провинции! Мы каждый день из провинции больных таскаем. Откуда точно — Тихвин? Луга? Белозерск? Череповец? Карелия?
— Из Ефимовского района.
— Из Ефимовского? Сейчас. — Снова что-то зашуршало, защелкало в трубке. — Это старик, что ли? Бородатый такой? Охотник?
— Да, да, он! — обрадовался я.
— Ну, так его скорая помощь забрала. Прямо отсюда из аэропорта на автомобиле увезли. Справляйтесь в скорой помощи. Мы довезли благополучно — живехонького, а уж дальше — это дело медицины.
Я положил трубку, отдохнул и принялся звонить в скорую помощь.
Какая-то девица, захлебываясь и не давая мне договорить, прокричала:
— Отправлен в хирургическое Жертв Революции, — и с треском бросила трубку.
— Отлично, — радостно сказал я. — Вот мы и нашли Степана Андреича.
Больше я уж звонить не стал. Я оделся и пошел прямо в больницу «Памяти Жертв Революции»…
За стеклянной доской в регистратуре больницы сидела седая толстая женщина в свёкем белом халате и, склонив голову набок, старательно надписывала какие-то билетики.
— Скажите, пожалуйста, как мне пройти к одному больному? Он тут у вас в хирургическом, мне сказали. Капканом ему обе ноги перешибло…
Седая женщина сердито посмотрела на меня и отрывисто сказала:
— Как фамилия?
— Вот в том-то и дело, что фамилии его я не знаю. Он охотник. Мы с ним в лесу познакомились.
— Охотник? — задумчиво сказала женщина. — Охотник… Это уж не Медвежья ли Смерть?
— Он, он самый! — обрадовался я.
— К Медвежьей Смерти можно, — проговорила женщина и стала писать мне пропуск. — Третий этаж, палата № 24. Спросите товарища Букашкина, — добавила она, передавая мне пропуск.