Книгу о Бетховене с помощью Недды Степан все же одолел от начала до конца. Она была написана популярным доходчивым языком, и это во многом облегчило чтение. Все же многое Недда и сама не понимала и не могла объяснить, и Степан в таких случаях надеялся на свое чутье. Главное, он теперь имел представление о трудной и сложной жизни композитора...
Следующий год оказался для скульптора столь же плодотворным, как и прошедший. Ежегодные выставки его работ в галерее Мюллера стали для него уже традицией. К очередной он приготовил несколько новых вещей. Кроме «Портрета Бетховена», «Бабу Ягу», «Балерину», «Женский портрет» из гипса, к ним присоединил созданные в прошлом году и не попавшие на предыдущую выставку — «Леду и лебедь» и «Мать с ребенком». Перед самым открытием он закончил одно из самых значительных своих созданий — «Обнаженную девушку», скульптуру высотой около двух метров.
Любкин сразу узнал в этой фигуре Недду.
— Вот это да, ничего себе девочка! — воскликнул он. — У вас, господин Эрьзя, вкус превосходный.
— Почему ты, Любкин, на все смотришь вульгарными глазами? — рассердился Степан.
Любкин пожал плечами. Ему хотелось выпить, и он не собирался раздражать скульптора...
Создание «Обнаженной девушки» далось Степану нелегко. Прежде всего он должен был убедить самого себя: имеет ли право заставить Недду — свою названную дочь — позировать в обнаженном виде. Конечно, он вспомнил и случай с Катей Пожилиной, и рассказы итальянца Даниеля Тинелли о том, что Тициан не однажды писал обнаженной свою дочь. Только убедив себя, скульптор подступился к Недде. Для сеньора она была на все согласна. Пусть только скажет, она сейчас же разденется. Она отнеслась к этому делу со всей серьезностью и, когда скульптор делал с нее рисунок, стояла перед ним, точно изваяние...
Когда Степан работал над «Обнаженной» у него разболелся зуб да так сильно, что пришлось обратиться к дантисту: необходимо было поставить пломбу. Врач включил бормашину и принялся сверлить больной зуб. Скульптора заинтересовал принцип ее работы, и он принялся расспрашивать, можно ли посредством этой машины сверлить или, допустим, снимать определенный слой с поверхности древесины. Говорил он по-испански неважно, врач не мог толком понять, что хочет от него пациент. Наконец врачу надоело, и он с раздражением сказал:
— Послушайте, сеньор, вы пришли ко мне лечить зуб или изучать бормашину?
— Мне необходимо сделать и то, и другое, — ответил Степан.
Уходя, он спросил, можно ли где-нибудь купить такую машину. Врач дал ему адрес, и Степан прямо от него отправился в магазин медицинской аппаратуры. В тот же день ему в мастерскую доставили упакованную в ящике бормашину. Он сконструировал соответствующие сверла, и работу над «Обнаженной девушкой» ускорил именно благодаря этой машине...
На улицах Буэнос-Айреса было неспокойно — происходили демонстрации, устраивались беспорядки. Вскоре по городу распространились слухи, что президент Иригойен бежал в Монтевидео. Газеты подтвердили их. Степан теперь понял, почему его давно не приглашали во дворец. Президенту было не до него. Верховная власть в стране перешла к генералу Урибура. Обо всем этом Степану рассказал Любкин. Сам он после закрытия выставки никуда не выходил. От Любкина он узнал и о печальной судьбе сделанного им портрета президента: его выбросили с балкона на мостовую и сожгли на площади вместе с кучей разного хлама. Вокруг костра, точно ведьмы на шабаше, прыгали и плясали пьяные солдаты.
Степан жалел и о президенте, и о портрете...
Постепенно у Степана сложился собственный счет прожитым годам в Аргентине — от выставки к выставке. Каждое очередное сообщение галереи Мюллера о предстоящем вернисаже его работ означало для него наступление нового года. В это время его обычно окружали журналисты, многочисленные поклонники, не было отбоя от заказчиков. А заказы он принимал неохотно, изредка, разве только для того, чтобы пополнить свою кассу, готовые вещи продавал и того реже, на них находилось немало покупателей. Для чего ему деньги? Живут они с Неддой безбедно, и этого вполне достаточно. Он ее хорошо одевает, и она давно уже сделалась для всей тихой авенида сеньориной...
С окончанием очередной выставки жизнь скульптора обычно снова входила в привычную колею. Изредка его посещал только Любкин. Он, конечно, не против бывать у него ежедневно, но личный опыт подсказал ему, что чем чаще он навещает скульптора, тем скупее тот на угощение. Бывали случаи, когда Эрьзя прогонял его, грубо и без лишних слов выставляя за дверь.