Утром он поднялся раньше нее и пошел в мастерскую, где она его и нашла.
— Если сеньор вчера говорил правду, то я сейчас сбегаю за своими вещами, — сказала она. — А может, сеньор уже раздумал нанимать меня?
— Нет, нет, — ответил Степан. — На вот деньги на такси, — и он протянул ей несколько песо...
Любкин застал скульптора в мрачном настроении. Он трудился над «Дьяволом». В пустой мастерской стояло лишь несколько новых скульптур, сделанных уже после возвращения из поездки с Орсети. Остальные все еще находились в галерее Мюллера. Степан молча кивнул головой на приветствие и продолжал работать. Его даже не обрадовало сообщение, что Любкин подыскал ему приличный двухэтажный дом за вполне сходную цену.
— Пока придется повременить с переездом, — отозвался он и, осторожно отстранив скулящего щенка, который все время лез ему под ноги и тыкался мордой в сапоги, присел на корягу квебрахо. — Найди мне лучше заказчика.
— Что случилось?— удивленно спросил Любкнин, зная, как скульптор отбивался от заказчиков.
— Ничего особенного: меня ограбили.
— Как ограбили? Кто?
— Я сам к себе привел вора.
— Я тебя, Эрьзя, не понимаю. Расскажи толком? Что у тебя украли?
— Что у меня могут украсть? Конечно, деньги... Паскуда, еще такой обиженной сиротой прикинулась. А я и уши развесил.
Любкин расхохотался.
— Ты, наверно, опять хотел обзавестись дочкой?
— Смеяться, я думаю, тут не над чем. Ты лучше помоги. Кутенок третий день не кормленный, и я сам голодный...
— В полицию хоть ты заявил?
— Связываться еще с полицией, не доставало этого...
На время Степану пришлось отложить свои замыслы и заняться заказами. В этом ему помог и Луис Орсети. Узнав, что скульптор оказался в бедственном положении, он пришел к нему в мастерскую вместе с женой, молодой шикарной дамой, родом из Боливии. Они очень удивились, что Степан живет один, без прислуги.
— Хватит с меня и той, что обворовала.
— Кто же ищет прислугу ночью на улице? — смеясь, заметила жена Орсети. — Я вам найду надежную женщину. На нее вы вполне можете положиться.
Через день она действительно привезла к нему молодую женщину с небольшим узелком в руках. Звали ее Камиллой. Родом она была из Чили.
— Сколько ей надо платить? — спросил Степан.
— Не беспокойтесь, она будет довольна, сколько бы вы ей ни заплатили. В Буэнос-Айресе, сеньор Эрьзя, женский труд стоит дешевле обеда в ресторане...
В середине дня Камилла позвала скульптора обедать. За это время она успела не только сходить на рынок за продуктами и сварить еду, но и убрать в комнате, вымыть пол, постирать грязные простыни с его постели. Кругом стало чисто, как при Лие. «Черт возьми, — думал он. — Вот что значит настоящая женщина, не успела войти в дом, как все изменилось...»
— Почему сама не ешь? — спросил он, садясь за стол.
— Не с сеньором же за один стол садиться, я после поем.
— Ничего подобного, садись сейчас и ешь со мной.
Она послушно налила в тарелку немного супа и опустилась на краешек стула и украдкой стала разглядывать Степана. Он заметил это, поймав ее взгляд. Смуглое лицо Камиллы вспыхнуло. Чилийки, как и аргентинки, почти все темные, скулы немного выдаются, ростом невелики. Степан сказал, что скоро они переедут в другой дом, и у нее там будет своя комната. Она ничего на это не ответила, лишь еле заметно кивнула головой...
Дом, куда переехал скульптор, тоже находился вдали от центра, на тихой авенида. Это был не слишком большой двухэтажный особняк, стоявший в саду, обнесенном высокой каменной стеной. С улицы во двор вели массивные железные ворота. На первом этаже в одном из залов Степан разместил мастерскую, в другом — расставит скульптуры, когда они вернутся к нему с очередной выставки. Эти два зала отделялись друг от друга длинным холлом, представляющим собой широкий коридор, в конце которого у входа была отгорожена прихожая. Комнаты второго этажа, а их было четыре, Степан отвел под жилье для себя и Камиллы. Там же находилась и кухня. Он еще никогда не жил в таком доме, и если бы не мысль о создании у себя постоянной выставки, вряд ли когда согласился на такое роскошное жилье. Камилла намекнула, что неплохо бы обставить комнаты мебелью, на что Степан ответил, что скоро здесь будет тесно и без мебели. Все же пару кроватей, несколько столов и дюжину стульев ему пришлось купить. Он также купил диван и поставил его у себя в мастерской. Рабочий стол и подставки для скульптур перевез со старой квартиры...
Этот год был для скульптора особенно плодотворным, хотя у него всегда бывало много людей, больше всего журналистов. Кроме того, он ездил в Ла-Плату, где в Салоне искусств экспонировалась выставка его работ. В этом же году, по договоренности с английским послом в Буэнос-Айресе, несколько вещей, в том числе и «Моисей», были отправлены в Лондон на выставку Королевской Академии искусств.