Ей вяло возражали, и только Халтурин, которого Фигнер с удивлением и радостью приветствовала как нового члена исполкома, разделял ее мысли и настроения.
Фигнер пыталась уговорить членов исполкома:
— Вы упускаете, если уже не упустили, время для действия. Вы говорите, что для нового цареубийства у нас нет сил. А ведь общество ждет его, верит, что затишье наступило перед новой грозой. Смотрите, прошло слишком много времени, устанут ждать и склонят головы перед Победоносцевым и его реакционными клевретами. Не теряйте же дни. Нам еще верят даже такие прозорливые люди, как Глеб Успенский. Я видела его недавно, и он сказал мне в своей обычной шутливо-метафорической форме: «Что-то с нами теперь сделает Вера Николаевна?» Вера Николаевна это не я, а Исполнительный комитет.
Правительство тужится, оно повесило наших незабвенных товарищей, издало манифест о незыблемости самодержавия, изгнало Лорис-Меликова, Милютина, Абазу, показывая тем самым, что даже такие либеральные пигмеи ему не по душе, что все должно оставаться по-старому. А между тем почему новый император не короновался, нарушив 300-летнюю традицию русских царей, — боится, нас боится. Прислушайтесь, какие сказочные слухи ходят в публике о нас. Говорят, что в Москве, в ожидании будущей коронации, наняты помещения, из которых ведутся подкопы, чтобы взорвать коронационное шествие, заняты чердаки, чтобы с них бросать бомбы. Московский обыватель с выпученными от страха и любопытства глазами твердит на ухо своим кумовьям, что Кобозев[6] взял подряд на устройство праздничной иллюминации в Москве и взорвет всех: и царя и тех, кто с ним будет. Мы не оправдываем надежд. Твердим, что нет сил, но ведь об этом знаем только мы, общество же считает нас вершителями судеб России. Нельзя взорвать царя, засевшего, как в осаде, в Гатчине, давайте убьем его ближайших помощников, его опричников. Одесские товарищи поручили мне просить Исполнительный комитет организовать убийство военного прокурора юга России Стрельникова. Это имя известно каждому из нас, ненавистно всем, а от себя я хочу напомнить, быть может, некоторые товарищи и не знают, что еще Валериан Осинский, всходя на эшафот, завещал нам месть этому опаснейшему для партии сатрапу. Пора исполнить завещание, и пусть убийство Стрельникова будет тем первым громовым ударом той бури, которую ждет Россия.
Эту взволнованную, страстную речь Вера Николаевна произнесла на очередном совещании Исполни: тельного комитета. И ей удалось расшевелить собравшихся. Халтурин же просто загорелся. Когда встал вопрос, кого послать в Одессу для убийства Стрельникова, Степан Николаевич настоял, чтобы послали его, — он знает Одессу, в Одессе его товарищи по Северному союзу, они помогут. Халтурин готов был хоть сейчас выезжать на юг, но Исполнительный комитет решил, что сначала Фигнер вернется в Одессу, выяснит обстановку и тогда сообщит о дате приезда Халтурина. А пока Степану Николаевичу предложили продолжать начатую работу по налаживанию типографии. Халтурин подчинился неохотно и исподволь стал готовиться к отъезду. Фигнер уехала, а в начале декабря сообщила, что Стрельников скоро приедет в Одессу из Киева. 29 декабря Халтурин выехал на юг.
ГЛАВА X ПОСЛЕДНЕЕ СВЕРШЕНИЕ
Широко, разгульно празднуют в России Новый год.
Одесса же всегда отличалась своими веселыми, озорными нравами. 31 декабря многие одесские обыватели и чиновники никак не могли еще с рождества опохмелиться, а тут новый праздник… На улицах слякотно, промозгло, но за ярко освещенными окнами домов сверкают убранные елки, рестораны и кабаки полны, дым коромыслом будет стоять в них до 11 часов вечера, когда подгулявшие посетители заспешат по домам или в гости, чтобы в кругу близких встретить торжественную минуту рождения нового года. У ребят праздникам нет конца, даже всегда голодные, оборванные босяки с Молдаванки чувствуют себя почти сытыми — им кое-что перепадает с обильного стола господских домов. Дед-мороз приготовился к обходу квартир, где живут счастливые барчуки, получающие от него подарки.
Весело и торжественно в городе, и даже сыроватая изморозь не может испортить радостного настроения.
Халтурин приехал в Одессу в тот час, когда обыватели уже проводили старый год и с нетерпением ждали наступления нового, чтобы чокнуться, провозгласить тосты и завертеться в пьяном угаре веселья. Степана знобило, слишком сыро было в этом благословенном южном городе. Халтурин целый день пролежал на жесткой полке вагона, ничего не ел и теперь чувствовал голод, усталость. Страшно хотелось спать.
6
Под фамилией Кобозева народоволец Ю. Н. Богданович содержал в Петербурге сырную лавку, из которой велся подкоп под Малую Садовую, улицу накануне убийства Александра II.