Сначала ушли струги и насады. Двести больших судов на веслах и под парусами двинулись вверх по Волге. А за ними — великое множество стружков и лодок. И всего ушло водой десять тысяч человек казаков, царицынцев, черноярцев, астраханцев, московских и понизовых стрельцов; работных, посадских людей. Провожала их вся Астрахань. В тот день, казалось, вовсе не осталось людей в домах. Все от мала до велика были на берегу. Каждый что-нибудь тащил от себя товарищам своим — кто плоды из садов, кто рыбу вяленую, кто вино и калачи. Тяжелели струги от ествы, и питья, и всяких корабельных и оружейных запасов. Приказал взять Разин на суда и астраханские пушки, не все, а лишь некоторые, чтобы было с чем идти дальше в Русь. В дорогу прихватили казаки виноградный струг, который был приготовлен для великого государя, и еще рыбный струг с двойным дном, а второе дно решетчатое. В таком струге под верхним дном живет всю дорогу рыба всякая — осетры, лещи, окуни. Так свежая и плавает там во все дни.
Сам Разин уходил берегом с конницей. Шли с ним старинные куренные казаки — две тысячи человек. Прикрывал Разин струги с берега против кочевых улусных татар и калмыцкого тайши Мончака, который встал между Волгой и Доном, перекрывал пути.
В последний раз оглянулся Степан с далеких бугров па Астрахань, и вот уже нет ничего вокруг — ни города, ни астраханских толп, только пылится дорога под копытами коней, да кричат около воды голодные чайки.
29 июля Разин появился в Царицыне. Он прошел сюда из Астрахани по своей казацкой земле. Ему устроили торжественную встречу в Черном Яре, поднесли хлеб-соль, на пути казацкие заставы и сторожи оберегали все дороги. Колокольным звоном встретил Разина и Царицын. Радовалось сердце Разина. Все было хорошо в городе. Атаманы поддерживали в Царицыне порядок, созывали но всем важнейшим делам городской круг, на нем же судили изменников. Жизнь царицынская продолжалась по-прежнему: служили все церкви, торговали все базары, ремесленничали всяких дел мастера, рыбные ловцы выносили на берег свой товар; много стругов и насадов стояло у Царицынских причалов, тянулись с Дона и на Дон подводы станичников. Но и совсем другая жизнь все же текла в Царицыне: не было здесь больше ни воевод, ни приказных, не собирались тяжкие налоги и единовременные поборы, не гнали посадских в шею на разные работы, не было больше в городе мздоимства и взяток. По справедливости и правде судил народный круг. И если шел кто-либо против народа, начинал разное подстрекательство, того тянули на круг, судили, бросали в воду, чтобы другим было неповадно менять справедливую жизнь на неправедную.
Прибыв в город, спросил Степан про своего братана Фролку, был ли, выполнил ли его наказ и где он сейчас. Отвечали ему царицынские жители, что Фролка был сего, Степановой, грамотой, нанял за полную цену у местных возчиков пятнадцать одноконных подвод, поклал на них всю его, Степанову, рухлядь, что досталась ему на дуванах в Царицыне, на Волге, в Черном Яру, и свез ее на Дон, и что, чают они, сейчас Фролка собирается с казаками под слободские города, к Коротояку.
Пожалел Степан, что не застал брата, но и порадовался: идет в силу Фрол, кончил, видно, заглядывать в рот к войсковым властям, сам атаманом становится, выполняет их уговор насчет Слободской Украины.
Прошло несколько дней, а Степан не двигался из Царицына. Вначале отдыхал после долгого перехода, а потом вдруг заколебался, куда идти, что делать дальше. Вроде все уже было решено, переговорено, и все же страшно было отрываться от родных, проверенных мест, идти в неизвестность, замахиваться на все государство Российское. Но и стоять без дела не дали бы ему те, с кем он поднимался против бояр и воевод.
Шумел переполненный повстанцами Царицын, кричали они, что пора уже и на Русь идти, а потом вдруг поползли по городу слухи, что собирается Степан Тимофеевич зимовать на Дону, а уж потом на будущий год ударить по верховым городам и по слободским землям. Потом слухи стали вроде бы подтверждаться: послал Разин гонцов на Дон и велел казакам отстраивать нижний Черкасский городок вместо сгоревшего старого Черкасска. И вдруг кончились досужие домыслы: собрал Разин все свое войско на новый круг. И хотя давно уже решили казаки идти на Волгу, а потом на Русь, говорили об, этом многие речи в Черкасске, Паншине, Царицыне и Астрахани, — все снова начинал Степан: надо еще раз проверить себя, проверить людей, не бросаться в омут очертя голову.