За первым кругом был второй, потом третий. Шел уже август, а повстанцы все говорили на кругах многие речи, а главное, о том, «куда им в Русь идти лучше, Волгою или рекою Доном», ударить ли на Саратов, Самару, Симбирск и выйти на города симбирской черты или пройти через верховья Дона, выйти на Слободскую Украину, поднять за собой цомещиковых крестьян в междуречье Дона и Оки. Сколько об этом было переговорено, и решено было идти Волгою, и снова говорили о том же повстанцы. Верные люди доносили Степану, что ждут его и в Саратове, и в Самаре, и в Симбирске, и в иных городах. А что делать дальше, так и идти пустынной Волгою до Нижнего? Выход же через Слободскую Украину сулил приход в его войско тысяч помещиковых крестьян. Этих только помани волей — горло перережут помещикам и боярам. Опираясь на такую силу, можно было бы идти против любого царского воеводы. А там недалеко и до Москвы, до боярского осиного гнезда. Ударить многими людьми на Москву, взять ее, как взял уже Царицын и Астрахань — не с боем, а изнутри, своими людьми, утвердить по всей Руси вместо боярского казацкое правление, уничтожить все крепости, отменить все тяготы и налоги, разве не об этом думал он все чаще и чаще, когда говорил с простыми людьми — беглыми, «голыми», обиженными. Тогда можно под корень извести насильников, добраться и до Долгорукого. Об этом кричали на кругах посадская голь, беглые крестьяне, ярыжки.
А донские казаки вопили о другом, не хотели идти через донские земли, воевать на Слободской Украине, под Воронежем и Коротояком, разорять близкие к Дону пределы. «Им хорошо, — кричали казаки, указывая на «голых» и беглых, — им терять нечего, а у нас на Дону дворы стоят, торговля идет, женки и детишки проживают; свое место блюсти надо, а не идти по нему войском». Говорили казаки и о том, что путь через Слободскую Украину на Москву труден и опасен; в городах засечной черты — Тамбове, Козлове — и иных стоят многие государевы полки, крепости устроены заново, а «голых» людей к городах засечной черты поменьше, чем в поволжских городах. На черте все больше людей служилых, московских… Трудно будет взять эти города казакам.
Кто-то прокричал, что можно будет идти на Москву степью без захода на слободские поселения, но казаки посмеялись над тем человеком: для такого выхода в войске не было ни ествы для людей, ни корма для коней. Да и самих коней было мало, потому что начался на них в Царицыне мор.
Решили на кругах идти, как и раньше, по Волге, там и кормиться, там и дуван брать. Разин не перечил: по Волге так по Волге, тоже неплохо; конечно, дальше это, да и народу здесь можно прибрать меньше, чем на засечной черте, зато простор-то какой. Снова пойдут они стругами и конницей, города стоят слабые — еле дышат, стрельцов в них мало, а купцов много, богатый дуван будет. К тому же ждут его по городам посадские люди и ярыжки, надеются, обещают открыть ворота, а по черте можно будет послать с Волги своих верных людей и под Коротояк, и под Воронеж и Тамбов, пусть шумят, пусть крестьянишек поднимают, пока будет Разин брать с ходу государевы поволжские крепости.
Пока же послал Степан гонцов к брату Фролу и наказывал тревожить слободские поселения, двигаться и дальше к Коротояку как бог поможет. На Дон же отправил Разин тысячу человек казаков и дал с ними восемь больших и малых пушек. Туда же приказал везти и царскую казну, захваченную в Астрахани, — 40 тысяч рублей. В атаманы дал Степан казакам своих же есаулов Якова Гаврилова и Фрола Минаева. Наказал им Разин охранять с великим тщанием Дон, блюсти от крымских татар и от Мончаковых калмыцких людей, а даст бог — и подаваться вслед за Фролом Разиным к Коротояку и к Воронежу, прибирая к себе многих людишек и крестьянишек.
Настал день 7 августа, и ушли казацкие сотни на Дон, поволокли по степи пушки, а за пушками струги. Вышел Степан вместе с казаками за город, шел с ними шесть верст пешим, а на шестой версте остановились казаки, выбрали себе вновь атаманом Якушку Гаврилова. Обнялся Разин с походным атаманом, пожелал доброго пути и, поворотясь, пошел обратно в Царицын.
И пошли Якушкины казаки на Паншин городок, а оттуда на Черкасский городок с грамотами и наказами от Степана Разина к войсковым атаманам держать и беречь Дон — коренную казацкую землю. В тот же день двинулся Степан на Саратов, вел он с собой в стругах более десяти тысяч человек, а все шли водой, и конных никого не было потому что попадали на Царицыне все лошади.
Подходил Разин к Саратову с великой опаской: а вдруг успели подойти государевы рати?
И шли впереди войска по берегу заставы на оставшихся конях, и крались вдоль берега небольшие струги. И на всем пути встречали заставы саратовцев, которые бежали к Разину с городскими вестями, и тех людей заставы пропускали. Говорили беглые люди Степану, что ждут его жители на Саратове и к бунту против воеводы Лутохина и московских стрельцов готовы, а запасов всяких в городе много, и хлеба, и вина, и купецких товаров, а взять их будет легко, потому что малолюден Саратов и не успели подойти к городу ратные люди полка воеводы Урусова, застряли в пути под Казанью.