В кромешной сентябрьской тьме, за полчаса до света, повел Степан свои сотни на приступ. Вывели разинцев симбиряне как раз на те прясла, где стояли их товарищи. Поставили казаки лесенки, перекинули к острогу доски, хворостье, полезли вверх, а симбиряне ударили по ним ружейным огнем. Только лезут вперед казаки, и никто из них не падает ниц от пуль. Палят симбиряне одними пыжами, шума много, а урона казакам никакого.
Поняли стрелецкие головы обман, бросились сечь симбирян, но поздно уже было, перемахнули казаки через острог, ворвались в посад. С горящей паклей в руках неслись впереди казаков симбирские голутвенные люди, показывали, где стоят на остроге стрельцы, где дети боярские и дворяне. А всех, кто в остроге был, посекли казаки, порубили здесь же и пищальников Борятинского, которых дал он в помощь Мияославскому, — сам расставил вдоль острога еще до разинского прихода под город по восьми человек на сажень.
Вставал над Симбирском тусклый осенний рассвет, охватывали повстанцы со всех сторон посад, все ближе подходили к Малому деревянному городу, где засел Милославский, отчаянно бились боярские люди, долго еще держались вблизи кремля, укрывались за телегами, но постепенно и их сбили повстанцы, подступили вплотную к Малому городу. И опять приказал Разин не бегать по богатым посадским дворам, не тащить на дуван купецкие товары, а теперь же с ходу брать кремль. Скоро и сам он появился под деревянной стеной с саблей в одной руке, с пистолетом в другой, без кафтана, в расстегнутой рубахе, потный, горячий.
Однако едва пошли казаки на приступ Симбирского кремля, как донесли Степану дозорщики, что вновь выполз из-за своих телег, из-за города, Борятинский с последними силами, кладя людей под казацкие выстрелы, повел свой полк отбивать обратно острог. Но не пустили повстанцы Борятинского в посад, засели вместе с симбирянами за кольем, били в дворян из пищалей, ружей, повернули против них захваченные в остроге пушки, и хотя и отбили снова ратных людей князя Юрия, но отвлеклись силы Разина от Малого города. Да и Милославский приободрился, приказал бить в казаков из пушек.
Отбил Степан Борятинского, погнал прочь от Симбирска, вконец растрепанный уходил князь Юрий навстречу к Урусову. Наступал день. Не взял Разин Малый симбирский город.
Можно было бы, конечно, вновь приступить к кремлю, но двое суток уже дрались казаки не отдыхая, валились с ног от усталости, многие были поранены, а взять кремль было не просто. Стояли на взгорье могучие рубленые стены, сидело за ними пять тысяч отборных ратных людей — дворяне симбирские, головы стрелецкие с московскими полками, солдаты иноземного строя полка Агея Шепелева. И пушки, и боевой запас в Малом городе были, и ества; только безводен был кремль, колодцев не было, но затащил туда воды Милославский достаточно, на долгую осаду.
Не захотел в этот раз Степан зазря класть под стенами кремля своих людей, дал знак к отступлению.
Несколько дней было тихо в Симбирске — ни приступов, ни пальбы, отдыхали казаки, лечили раны. Все это время Разин потратил на приведение в порядок своего войска. Он уже и сам не знал, сколько у него было людей. Со всех сторон подходили к Симбирску все новые отряды — шли и русские крестьяне, и черемисы, и мордва, и чуваши, большинство было безоружных, иные же держали в руках копья, вилы, топоры. И всех нужно было принять, расспросить, определить.
…Который день превратились уже повстанцы из лихих казаков в земляных червей, рыли землю вокруг Мат лого города, делали шанцы под присмотром бывалых на больших приступах стрельцов. Из шанцев постреливали по городу, а в это время другие окружали кремль валом, прятались за ним, подходили все ближе и ближе. Днем и ночью беспрестанно стучали здесь молоты: кузнецы и другие ремесленники со всего войска делали бердыщи и копья и тут же раздавали их по сотням, а за оружием подходили все новые и новые люди, полнилось каждый день разинское войско за счет уездных пришельцев.
Через несколько дней Степан решил повторить приступ. Прячась по прорытым шанцам, укрываясь за валом, двинулись повстанцы к Малому городу, но так и не дошли до стен, едва вышли они под стены, как ударили по ним из дробовых пушек, начали стрелять из мелкого ружья. Казаки еще шли вперед, а вновь пришлые люди не выдержали огня, метнулись назад за ваЛ спутали приступ. В другое время уже заорал бы Степан, затопал ногами, бросил бы оземь шапку или взял бы за грудки провинившихся, а теперь нельзя было — другая пошла жизнь: надо было снова собирать людей, снова копать землю и обкладывать город со всех сторон, заодно выставлять большие сторожи к Тетюшам, куда ушел Юрий Борятинский. Оттуда каждый день могли нагрянуть государевы ратные люди.