Да, показания на Никона он давал. Мы уже цитировали наказ архимандриту Чудова монастыря, который должен был объявить Никону о переводе его в Кирилле-Белозерский монастырь. «Да на то же ево зломыслие и в деле явилось: как Стенька Разин привезён к Москве, и в то время в роспросе у пытки, и со много пыток и огня сказал. — Приезжал к Синбирску старец от него, Никона, и говорил ему, чтоб ему идти вверх Волгою, а он, Никон, в свою сторону пойдёт для того, что ему тошно от бояр; да бояре же переводят государские семена. И тот де старец из-под Синбирска ушол. А сказывал де ему тот старец, что у Никона есть готовых людей с 5000 человек, а те де люди у него готовы на Белоозере. И тот старец на бояю был, исколол своими руками сына боярского при нём, Стеньке... Да и брат Стеньки Фролко с пыток говорил те же речи...» Никон отвечал, как записано в его деле (Крестьянская война. Т. 3. Док. 290): «Которые де казаки у него были, и тех де казаков присылал к нему Степан Наумов со стрельцами; а с кем имяны, тогот он не упомнит. А к Разину де к Синбирску старца никакова он не посылывал и про 5000 человек людей не приказывал, и вверх Волгою Разина звать не веливал».
Далее, есть документ о том, что Разин дал показания на атамана Асая Карачурина. Выпись из приказа Казанского дворца керенскому воеводе И. Чубареву (Крестьянская война. Т. 3.
Док. 316): «В прошлом де во 179-м году вор изменник Стенька Разин, как привезён был к Москве, и в то число говорил с пытки в ызмене и воровстве на кадомскаго татарина Асайку Карачюрина. А в какой измене говорил и что ево Асайкина измена, и то писано в деле вора Стеньки Разина и ево роспросные речи в приказе Казанского дворца». Этот документ был написан в связи с челобитной внука Карачурина о возвращении ему поместья деда. «И против сего челобитья в розыскном деле полуголовы московских стрельцов Алексея Лужина, как он розыскивап во 179-м году, написано». То есть показания Разина на Карачурина ещё и проверяли.
0 других ответах Разина ничего не известно, но логично предположить, что они были. Зато чудом сохранилась бумажка, на которой царь собственноручно написал свои вопросы (Крестьянская война. Т. 3. Док. 77. Между 2 и 6 июня). Вероятно, это лишь черновик «для себя». Вопросы не имеют систематического характера — по-видимому, после того, как до сведения царя довели основные показания Разина, он захотел уточнить некоторые частности. Понять эти вопросы не так-то легко. Наиболее подробно они проанализированы в работе В. И. Буганова «“Розыскное дело” Степана Разина»[83] — будем обращаться к ней в тех случаях, когда сами не сможем разобраться.
Всего вопросов десять. Первый: «О князь Иване Прозоровском и о дьяках: за што побил и какая шюба?» Ох и наделала же разинская шуба шуму, если царь интересовался ею даже после смерти Прозоровского. Надо полагать, на этот вопрос Разин ответил. С чего бы он стал щадить память Прозоровского? О дьяках — вероятно, имеются в виду те из астраханских «приказных людей», что были убиты при взятии Астрахани.
Второй вопрос: «Как пошёл на море, по какому случаю митрополиту ясырь присылал?» Это тоже понятно. Помните, когда Разин возвращался из Персии, он украл с учуга Басарга рыбу, но с какой-то непонятной целью оставил там «рухледь» и пленных. Вот и царь тоже не понял, и мы не поймём, видно, никогда; Буганов никакой вразумительной версии тоже не высказывает.
Третий вопрос: «По какому умыслу, как вина смертная отдана, хотел их побить и говорил?» Кого «их» — совсем непонятно: Разин столько народу «хотел побить» и «побил», что гадать почти бесполезно. Е. А. Швецова, составитель и комментатор «Крестьянской войны», пишет в комментарии к документу № 77, что вопрос «касается причин восстания в 1671 году». Но вряд ли этот, самый важный, вопрос не был задан Разину сразу, и в царской бумажке он записан после сплетен о шубе. Буганов считает, что речь идёт об эпизоде, когда перед первым появлением в Астрахани Разин принял от Львова и поцеловал царскую грамоту, а в вопросе царя слышится возмущение: почему же после этого так нехорошо себя вёл. Ничего не можем сказать ни за, ни против этого мнения.
Четвёртый вопрос: «Для чево Черкасского вичил, по какой от нево к себе милости?» «Вичил», то есть называл по имени-отчеству, — знак уважения. По мнению Швецовой, царь имеет в виду одного из двух состоявших на русской службе князей Черкасских — Григория Сунчалеевича или его племянника Каспулата Муцаловича, и «вичил» их Разин потому, что хорошо к ним относился. Буганов эту версию отрицает: тех князей и так положено было «вичить», на то они и князья, а царь спрашивает о юном Андрее (сыне кабардинского мурзы Камбулата Пшимаховича Черкасского), игравшем роль царевича. Скорее согласимся с Швецовой. Во-первых, ни о какой «нево к себе милости» применительно к этому мальчику говорить невозможно. Во-вторых, если царь не знал о том, что юный Черкасский играл роль его сына, то и о его существовании скорее всего не знал, не говоря уже о том, «вичил» его кто-то или не «вичил». Если же царь знал, что юного князя «вичили» заглазно как царевича Алексея Алексеевича, то и спрашивать не о чем. А вот с Каспулатом Черкасским, царским наместником в Тёрках, Разин пытался сноситься и, быть может, даже ссылался на него уважительно как на своего союзника в каких-то вариантах «прелесных писем».
Пятый вопрос — ох, час от часу не легче: «И кто приказывал с Лазалком, что Долгорукой переводит?» Ну, Лазалко — это, может быть, один из ближайших сподвижников Разина Лазарь Тимофеев (тоже привезённый в Москву для допроса). Но куда переводит, что переводит?!
Швецова пишет, что царь интересуется, «кто сообщил Разину о передвижении войска Долгорукова, а, возможно, о назначении Долгорукова вместо Урусова». Буганов: «Здесь подразумевается, вероятно, то, что главнокомандующий Долгорукий “переводит”, т.е. убивает, уничтожает участников восстания... <...> то ли он “переводит” повстанцев, т.е. убивает их, то ли переводит свои полки из одного места в другое... Интересно, что в тексте статей царь сначала написал “переводится”, потом частицу “-ся” зачеркнул. Слово “переводится” больше соответствует значению “переходить”, “перебираться” с войском в другое место; зачеркнув “-ся”, царь, может быть, счёл, что подобное значение как раз и не подходит к этому случаю? Это не исключено. Но можно полагать и иное — составитель вопросов к Разину просто хотел здесь выразить свою мысль более точно: Долгорукий не “переводится”, а “переводит” свою армию в другое место — это больше подходит для решительной натуры одного из самых способных военачальников...»
Последние соображения не убеждают — вряд ли царь занимался стилистическими изысками... Но какую ещё версию можно предложить? Надо бы посмотреть, в каких значениях слово «переводит» встречается в документах... Так вот, «переводит» в современном значении, то есть «передвигает», не встречается — везде пишется, что кто-то с войском «пошол», «ушол», «пришол». А в значении «уничтожает» — попадается, но с дополнениями — «кого» или «что» переводит. Общий смысл фразы всё равно неясен. То, что царский воевода Долгоруков убивает мятежников, вроде бы само собой разумеется, зачем кому-то куда-то с кем-то это передавать? Может быть, царь имел в виду какое-то конкретное сражение, в котором участвовал Долгоруков? Или его расправы с пленными? Попробуйте предложить версию сами.
Шестой вопрос — с ним, слава богу, всё ясно: «За что Никона хвалил, а нынешнева [патриарха Иоасафа] бесчестил?» Об этом уже сто раз говорилось.
Седьмой вопрос — продолжение и конкретизация предыдущего: «За что вселенских [патриархов] хотел побить, что они по правде извергли Никона? И што он к ним приказывал? И старец Сергий от Никона по зиме нынешней прешедшей приезжал ли?» Про старца мы только что читали, а вот что Разин грозился убить вселенских патриархов (Паисия Александрийского и Макария Антиохийского, присутствовавших на церковном соборе 1666 года, «извергшем» Никона из сана патриарха), впервые слышим. Но не удивляемся. Кого только Разин не грозился побить.