— Мне объяснял Борис Иванович, что надо было заплатить стрельцам. Им не было плочено за год. Вот тебе и задержали.
— С этого все бунты и начинаются, — покачал головой я. — А твои бояре и дьяки себе мошну твоими деньгами набивают, твою казну грабя.
— Это ты про кого? — снова прищурился царь.
— Да, про всех! — усмехнулся я. — Кого ни возьми, все воры. А почему?
Я поднял вверх указательный палец.
— Почему? — царь уже начинал закипать.
— Потому, что нет контроля над казначеями. Нужны ревизоры.
Вот тогда я и прочитал вновь испечённому государю лекцию по учёту, контролю и методам материальной ревизии.
Гостиный двор Светешниковых состоял из десяти амбаров и пристани, на которой стояли привязанными десять стругов. Постройки были добротные, но жилья, годного для «приличного» проживания не имелось. Работники обитали в таком же курном амбаре, названном Семёном «барак». Работников было двадцать человек.
— Что за люди? — спросил я. — Холопы?
— Не-е-е… Наёмные. В Астрахань лучше со своими бурлаками идти. Там дорого. А этих за еду можно нанять. Главное следить, чтобы в Астрахани не сбежали.
— Понятно, — сказал я, мысленно обозвав Светешниковых скупердяями. — А чего не гонишь? Или хотел, таки, отправиться в Астрахань?
— Мало ли? — скривился Семён.
— Понятно.
— Горели уже? — спросил я, глядя на прокопченные стены барака.
— Нет пока.
— Во-во… Пока — верное слово. В том амбаре ворвань стоит? — спросил, принюхиваясь и поводя носом я.
Семён кивнул.
— Воск ещё и свиной жир.
— А что не порох? Ежели загорится, полыхнёт так, что мало не покажется. В подвалах такие товары хранить надо.
— Вот и храни, — обиженно сказал Семён.
Я посмотрел крутой двадцатиметровый берег Волги и огляделся.
— Где-то тут стоял плавучий ресторан, — вспомнил мысленно я и так же прикинул. — Надо укрепить склон, чтобы не оплывал, и прорубить в склоне склады. Там можно устроить холодильные погреба. Ну, что, покупаем?
— Земли отписаны или куплены?
— Сначала были отписаны царём Михаилом Фёдоровичем, потом выкуплены.
— Не примут дьяки наш купчий договор, — подумал я. — Морозов, небось, уже ограничил Светешниковых в правах. Надо к царю идти.
— Ладно, — махнул я рукой. — Пишем купчую. Пошли в дом! Жаль здесь жилья нет. Строить надо.
— Здесь строить жильё? — удивился Семён. — Тут невместно. Не поймут товарищи.
— Да и ладно, я тут редко появляться стану. В гостинице переночую.
— Бери отцовскую усадьбу! — вдруг выпалил Семён.
— Усадьбу⁈ — нахмурился я. — А семью оттуда куда?
— Так, у меня же есть. Своя усадьба. Один живу. Туда и заберу мать да сестёр. Дядька Павел тоже бобылём живёт. Потом ещё построим, ежели отца выкуплю.
— Для меня, это — очень большие хоромы. Как дворец царский. На что мне такая усадьба? Тут слуг надо человек двадцать. И дров целый лес, чтобы протопить.
— Разбери часть, — дёрнул плечами Семён.
Я помолчал.
— Пятьсот рублей.
Семён вздохнул.
— Годится.
— Ты хочешь купить усадьбу и гостиный двор Светешникова? — удивился Алексей Михайлович, выслушав мой рассказ о поездке в Ярославль.
— Я уже купил, но если тебе надо, то отдам.
— А почему ты мне об этом докладываешь?
— Узнал, что ты интересуешься его имуществом.
— Его усадьба меня не интересует. Мне нужны его соляные варницы. Он вор! Он обокрал казну! И должен быть наказан!
Алексей взволновался, покраснел, сжал зубы и глубоко задышал.
— Ревизия показала? — спросил я спокойно.
— Ревизия! — буркнул Алексей.
— Рад, что моя наука тебе пригодилась, — с удовлетворением на лице, произнёс я.
— Я сам считал, — уже спокойнее и с некоторой долей похвальбы в голосе сообщил Алексей. — Без меня они бы долго считали. И твои таблицы с мерами пригодились.
— Здорово! Так и что с усадьбой?
— Мне его усадьба не нужна. Владей. Уехал, говоришь, брат его Павел? И, слава Богу. Мне он не нужен. А Семён, говоришь, ищет сумму выкупа?
— Ищет, государь.
— Мы уже и указ приготовили. Всё одно, Усолье — царский дар. Хочу, дарую, хочу, забираю.
— Я так понимаю, государь, что ты хочешь не соли казну пополнить? Не уж-то монополию хочешь ввести? Я тоже соль вожу.
Царь улыбнулся и глянул на меня хитро.
— Нет, не монополию. Наоборот! Хочу ввести соляной налог. Прежние поборы убрать. Не платят… А ввести один. На соль. Соль всем нужна. Пущай платят.
Я вздохнул, но промолчал. Царь нахмурился.
— Знаю ведь, когда ты так вздыхаешь, не поощряешь. Осуждаешь?