— Кто я такой, чтобы тебя, государя осуждать? Не вижу в том своей выгоды. Меньше соль мою покупать станут. Да и твою тоже.
— Куда они денутся?
— Как куда? — удивился я. — Вот давай посчитаем.
Достал бумагу и серебряный стилос. Нарисовал окружность, разделил круг пополам.
— Вот это, — я показал на одну половину круга, — примерно столько покупает соли народ. Это, расчертил я вторую половину пополам, продаётся в Литву и Украину. Столько — покупают крупные рыбоделы и мясоеды.
— Так вот, при увеличении стоимости, вот эта доля, я показал на большую, — будет уменьшаться. Не денег у народа. Ведь ты сам говоришь, что они не платят подати. Доход в этих частей, наверное увеличится, но, думаю, тоже сократится. Солёная рыба станет тоже дорогой и её перестанут покупать, а значит, зачем её солить много? Итог, знаешь какой?
Я подвёл черту и нарисовал «ноль». Царь уже был знаком с этим знаком, и он ему очень нравился в арифметике. Сейчас, глядя на большой овал царь нахмурился.
— Сборы не увеличатся! А скорее всего — уменьшатся! А вот кое-кто на этом наживётся.
— Кто? — выдохнул царь.
— Кто станет солить своей солью рыбу и мясо. Солевары. Я, например, ежели начну скупать рыбу и начну её солить своей солью. Из солёной рыбы народ станет соль добывать. Из тузлука.
Царь смотрел на меня обалделыми глазами.
— Лучшее, государь, — это враг хорошего. И всегда ищи того, кому выгодно. Ты же помнишь? Узнаешь их по делам их…
— Значит Борис Михайлович, хочет нажиться на этом? — спросил царь. — Ну и пусть. И я стану рыбу солить и торговать.
Я покрутил головой.
— Тебе, государь, невместно. А вот народ озлится. И не только простой люд, но и те кто жил с соли. Те же рыбари, икорные мастера, земли зачахнут, крестьяне убегут. Бунт будет. Соляной бунт. Было такое уже ранее. Ведь половину дней в году народ солёной рыбой питается, что загодя солит. А ежели соли нет? Покупать? А на что, ежели даже на поборы денег нет. Взбунтуются, точно говорю, — взбунтуются.
Глава 30
Царь не внял моим доводам и ввел-таки в марте сорок шестого года соляной сбор. Каждый продавец соли должен был платить в казну две гривны с пуда соли. Естественно, продавцы возложили сей налог на покупателей, просто подняв цену. Наши казаки соль продавать перестали, а «переключились» на добычу и засолку рыбы. В Волго-Ахтубинской пойме произрастали реликтовые дубравы. Из них стали пилить доски и строгать «клёпку» для бочек. Перевезли в Ахтюбинск пару семей бондарей и наладили выпуск разной бочки.
Рутс привёз всё, что мне обещал в мае сорок шестого года, и я успел засадить овощами Измайловские огороды, прилегающие к острову. Картофель сажал не пророщенными глазками в лунки, куда ранее была положена слегка подтухшая несолёная рыба. Помидоров посадил пять кустов, так как сажал семенами, а не пророщенными кустами, и не знал, как они взойдут и хватит ли им времени на вызревание. Остальные семена посеял полностью.
В конце лета был снят неплохой урожай мелкого — сантиметров семь диаметром — картофеля. В каждом кусте уродилось по пять семь картофелин. В середине сентября стала вызревать кукуруза, причём, поливали и беспощадно обламывали низовые побеги мы с Алексеем Михайловичем собственноручно. Алексею очень понравилось заниматься огородом. У него, вообще, возникло желание насадить здесь всяких разных растений, в том числе и лекарственных.
Подсолнухи радовали цветами, но я видел, что вызреть они не успеют. Посадили поздновато. Зато надарил Алексей Михайлович летом подсолнухов, как цветы, кому не попадя. Да и Бог с ним, с подсолнухом. На следующий год я решил перебраться на Ахтубу, там должно вызревать всё. Но, подумал-подумал, и указал крестьянам подсолнухи вырвать с корнем и уложить в амбары. Пусть, думаю, попробуют дозреть там… Дозрели, мать их, за десять дней! Как радовался жареным семечкам Алексей, видел только я.
Редиской хрустели всё лето. Царю и Морозову очень понравилась, особенно окрошка. А вот сладкая свёкла оказалась не очень и сладкой. Хотя и слаже обычной, но для переработки её на сахар не годилась. Зато свекольник из неё был вкуснее. И с семенами она подвела. Не дала семян, зараза. Двулетней оказалась свёкла. Это так поразило царя, что он ходил и ругался на неё дней десять. Ведь на следующий год мы остались без свекольника!
Народные возмущения стали проявляться с первых дней повышения цен на соль. Торговцев солью стали бить уже в мае. Многие соляные лавки закрылись. Мои казаки вынуждены были начать патрулировать по Москве и несколько раз выезжали в Ярославль. Там люд был более горяч, почему-то. Как объяснил Морозов, в Ярославле давно идёт борьба чёрных слобод с белыми за государевы поборы. Чёрные слободы бунтуют почти ежегодно. Не хотят они платить подать за весь посад.