— Нет, меня он не вздернет! Это он вас вздернет!
Лицо Щербачевой перекосилось. Она развела руками.
— Ну, знаете ли, это уже слишком. Зачем же переходить на личности!
— Поскольку спор наш заходит в тупик, — сказал я, поднимаясь, — нам пора расходиться.
Происшедшее у Владыкиных было неприятно для всех. Вера и Лида долго шли молча, и только уже у самого дома Лида вдруг остановилась и спросила:
— Алеша, где можно достать пистолет?
— На что он тебе? — удивился я. — Уж не собираешься ли ты вызвать на дуэль Леониду Яковлевну?
— Нет. Я хочу напасть на полицию и отбить Нечаева.
— Что? — я просто опешил от ее слов. — Ты думаешь, что ты говоришь?
— Да, я думаю. Я хочу напасть на полицию и отбить Нечаева.
Вмешалась Вера.
— Лида, — строго сказала она, — если ты вздумаешь это делать, я пойду с тобой.
Она встала рядом с младшей сестрой. Даже в темноте было видно, что глаза у обеих сверкают решимостью. «Господи! — подумал я в ужасе, — Ох, и нахлебаюсь я еще с ними!»
Дня два еще Лидинька мучилась своей блажной мыслью достать пистолет и напасть на полицию, потом как будто остыла. На какое-то время жизнь вошла в свою колею: лекции, библиотека, вечерние прогулки.
Как-то, задержавшись в библиотеке, я вернулся домой позже обычного. Еще поднимаясь по лестнице, я услышал оживленные голоса. Открыв дверь, я застал Веру и Лиду стоящими посреди комнаты. Видно, они о чем-то спорили и при моем появлении замолчали. Обе они выглядели расстроенными, мне даже показалось, что глаза у Лиды заплаканы.
— В чем дело? — спросил я и заметил в углу у двери саквояж желтой кожи.
— Лида уходит от нас, — тихо сказала Вера.
— Уходит? — я ничего не понимал. — Куда?
— Да ну ее! — в сердцах сказала Лида. — Развела тут целую трагедию. Как будто я ухожу из жизни.
А я ухожу всего-то на соседнюю улицу.
— Зачем? — спросил я.
— Ой! — капризно поморщилась она. — Надоело объяснять. Понимаешь, Алеша, ну что с того, что я живу с вами? Вы как-то вдвоем, у вас семья, а я — третий лишний.
Я пожал плечами.
— Не знаю, — сказал я. — Ты, конечно, вправе поступать, как тебе удобнее, но ни я, ни Вера, кажется, не давали тебе повода чувствовать себя лишней. Мы все время считали и себя и тебя одной семьей.
— Да, конечно. И это действительно так. Но все- таки вы муж и жена. У вас все вместе, общая жизнь, общие интересы, а я ни при чем.
— И куда же ты решила уйти?
— Меня подруги к себе зовут. Там у них как раз комната освободилась. — Она избегала встретиться со мной взглядом. — И вообще, какая разница, где я буду жить? Все равно мы в одном городе, в одном университете, все равно будем видеться каждый день. Алеша, ты ей скажи, чтобы она не расстраивалась. Так правда будет лучше.
— А что за подруги? — спросил я.
— Ты их не знаешь. А может, и встречал на лекциях. Соня Бардина, Бетя Каминская, Варя Александрова, еще кое-кто.
— Алеша, — сказала Вера. — Но ведь правда же это глупо. Мы все-таки свои, близкие люди, а она вдруг дойдет куда-то, к каким-то подругам. А что я маме напишу?
— А ты ей ничего не пиши. Алеша, ну скажи ей, что в этом нет ничего такого.
— Не знаю, — сказал я. — Решайте этот вопрос сами, а я умываю руки.
— Вот видишь, — обрадовалась Лида. — Он умывает руки, а я беру саквояж. Верочка, милая, не сердись, я буду вас навещать каждый день.
— Подожди, — сказал я. — Я тебя провожу.
— Нет, не надо. Саквояж легкий, я донесу сама.
Она поцеловала Веру, чмокнула в щеку меня и выпорхнула за дверь.
Теперь глаза Веры наполнились слезами. Я подошел, обнял ее.
— Ну что ты? — спросил я.
— Лиду жалко.
— Да чего ж тебе ее жалеть? Ей там с подругами будет веселее.
— В том-то и дело, — сказала она. — Ей с нами было плохо. Она с нами чувствовала себя, как чужая.
Что касается меня, то я в Лидином уходе не видел ничего ужасного, тем более что мы продолжали видеться постоянно в университете, в библиотеке, да и у нас она бывала почти ежедневно. В один прекрасный день она привела с собой рослую девицу с озорными глазами и ярким румянцем на пухлых щеках.
— Бардина, — протянула мне руку гостья. — Софья Илларионовна. Некоторые еще зовут меня Тетка. Так что как вам удобнее.
Чувствовала она себя в чужом доме свободно или, может быть, делала вид, что чувствует свободно.
Обошла всю квартиру, обсмотрела все книги.
Впоследствии я заметил, что у большинства нигилистов есть привычка — входя в дом, обсматривать книги. Таким путем они, должно быть, составляют мнение о хозяине.